мадам де Ментенон громко постучала в окно своего портшеза.
– Я также ожидаю увидеть вас на мессе.
– Нет нужды упоминать об этом, ваше величество.
С глубокой благодарностью Ив склонился перед монархом.
Граф Люсьен тихо произнес на ухо Мари-Жозеф:
– Вы должны убедить своего брата в необходимости…
– Он знает, сударь. Это всецело моя вина, – перебила его Мари-Жозеф.
– Но спрашивать будут с него.
– Вы тоже не присутствовали на мессе, – вставила Мари-Жозеф, уязвленная критикой в адрес брата. – Может быть, его величество пожурит и вас.
– Не пожурит.
Граф Люсьен прохромал по полу шатра и встал на полагающемся ему месте подле монарха.
Все это время музыканты исполняли какую-то ненавязчивую мелодию. Русалка защебетала в такт, ее трели влились в их мотив, производя странное, волшебное впечатление.
– Мари-Жозеф! – позвал ее Ив. – Мне нужна твоя помощь.
Она поспешила на его зов меж рядами кресел и заняла свое место у секционного стола.
– Хорошо, – сказал он. – Ты готова?
– Я готова.
Хотя ее задел его властный тон, она ответила спокойно, признавая всю справедливость такого обращения. Она торопливо направилась к ящику с принадлежностями для рисования. В нем хранилась бумага, угольные и пастельные карандаши. Сухой уголь зашелестел у нее под пальцами. В монастырской школе на Мартинике ей не дозволялось рисовать; в Сен-Сире у нее не было времени упражняться. Она надеялась, что окажется на высоте и не посрамит исследований брата.
– Уберите лед! – велел Ив.
Два лакея ковшами стали счищать лед и слой абсорбирующих опилок с секционного стола, открыв взорам окутанное саваном тело. Другие лакеи стояли рядом, держа большие зеркала под таким углом, чтобы его величество мог видеть всю процедуру, не вытягивая шею. В анатомическом театре Парижского хирургического коллежа с большим удобством разместилось бы большее число зрителей, но здесь, в Версале, комфорт его величества затмевал любые соображения.
В конце первого ряда Шартр не сводил взгляда с Ива и Мари-Жозеф, подавшись вперед и боясь пропустить хоть одно слово из уст Ива, хоть одну деталь процедуры, хоть одну подробность зрелища. Он встретился глазами с Мари-Жозеф, словно бы в задумчивости говоря: «А ведь это я мог счистить лед. Это я мог бы держать зеркало».
Мари-Жозеф с трудом подавила смешок, представив себе, как удивил бы Шартр придворных, если бы взялся за лакейскую работу.
– Щедрость и великодушие его величества, предоставившего средства для моей экспедиции, позволили мне обнаружить место, где ежегодно собираются последние русалки, – начал Ив, – и изловить двух. Создание мужеского пола сопротивлялось до последнего и предпочло смерть. Русалка женского пола выжила, ибо лишена такой воли к свободе.
Тут участники
