переварит эту информацию, я добавил:
– И единственный, кто хочет спасти твою шкуру.
Удакс тихо каркнул – я решил, что он смеется.
– Зачем тебе меня спасать? – спросил он, щелкая клювом.
– Потому что мне кажется, что между нами существует недопонимание, солдат, – ответил я, нарочито переступая через красную линию на полу, чтобы оказаться в зоне досягаемости птичьих когтей.
– Милорд, отойдите! – мгновенно отреагировала надзирательница.
– Мадам, повторите еще раз первое слово, – грозно посмотрел я на женщину.
– Милорд?
– Вот именно.
Я шагнул еще ближе к решетке, не показывая, что моя рука под плащом лежит на рукояти меча, направленной точно в живот ксенобита. Здесь требовалась смелость, но не безрассудство.
– А также потому, – продолжил я, – что мне будет очень жаль, если ваше китуун потеряет своего лучшего бойца.
– Ваш, – прищурился Удакс.
– Что-что?
– Мы люди, а не вещи.
Я нахмурился, осознав лингвистическую ошибку. Сьельсины были гермафродитами и обладали одинаковым набором органов, принимая ту или иную гендерную роль в зависимости от социального положения. У ирчтани существовало два пола, которые не совсем соответствовали нашим мужскому и женскому. Однако, подобно нам, ирчтани делили обязанности и функции в зависимости от пола.
– Прошу прощения, – извинился я.
Удакс резко выдохнул и отошел от решетки. Казалось, он удовлетворен. Расставив ноги, он присел посреди камеры, не говоря и не шевелясь. Он был как будто шокирован извинением от башан исени – от «высшего существа». Я подошел и, в свою очередь, схватился за решетку одной рукой. Другая по-прежнему не отпускала меч на случай, если птица все же решила бы напасть. Я рассчитывал, что приближение будет расценено как знак доверия, учитывая, как отчаянно надзирательница просила меня держаться за чертой.
– Может, ты и прав, – произнес ирчтани словно бы про себя. – Может, ты и не такой, как другие.
Я крепче сжал прут и вдруг понял, что уже давно не моргаю.
– Удакс, ответь мне на один вопрос. От твоего ответа может зависеть твоя жизнь и жизни сотен твоих сородичей.
Птицелюд поднял голову и посмотрел на меня с прищуром, с осторожностью, но промолчал.
– Тебя кто-то подговорил? Тебя и тех, кто напал на моего друга Паллино. – Я почти просунул между прутьями голову. – Вам заплатили, чтобы убить меня?
Удакс кивнул.
Внутри меня все сжалось; сосуды погнали кровь к конечностям – древняя реакция загнанного зверя. Но я не был загнанным зверем. В ушах прозвучал голос Гибсона: «Страх убивает разум. Разум убивает страх». Я задержал дыхание, перевел дух и расслабился.
– Кто?
– Человек. Не знаю кто. Предложил достаточно, чтобы мы смогли откупиться от службы и отправиться домой богатыми. Больше я его не видел. – Он вытянул руку и пригладил
