не дав мужчине договорить.
Галладон приподнял бровь:
– Что такое, сюл? Заноза не туда попала? Хотя, как я полагаю, подходящее место для занозы найти трудно.
– Палец на ноге болит! – ответил Раоден. Он захромал по склизкой брусчатке. – Что-то не так, я ушиб его, когда падал, а боль все не проходит.
Галладон с сожалением покачал головой:
– Добро пожаловать в Элантрис, сюл. Ты уже не человек, ты труп. Твое тело больше не может лечить себя.
– Что?
Раоден плюхнулся на землю рядом со ступеньками. Палец продолжал болеть так же сильно, как и в момент ушиба.
– Любая боль, сюл, – прошептал Галладон, – любой порез, царапина или синяк – все они останутся с тобой, пока ты не сойдешь с ума от мучений. Как я и говорил: добро пожаловать в Элантрис.
– Как вы такое выносите? – спросил Раоден, продолжая растирать палец, хотя облегчения это не приносило.
Казалось бы, такая дурацкая маленькая травма, но ему приходилось сдерживать готовые пролиться от боли слезы.
– Никак. Мы либо крайне осторожны, либо пополняем ряды тех руло, что ты видел на площади.
– На площади… Идос Доми! – выругался Раоден.
Принц вскочил на ноги и заковылял к площади. Он нашел попрошайку на том же месте, рядом со входом в аллею. Тот все еще был жив… в каком-то смысле.
Глаза мальчика слепо смотрели в небо расплывшимися зрачками. Его губы шевелились, но не издавали ни звука. Шея была свернута, и сбоку в ней зиял длинный порез, сквозь который виднелись позвонки и глотка. И этой раной мальчик безуспешно пытался дышать.
Внезапно боль в сбитом пальце показалась Раодену пустяком.
– Идос Доми, – прошептал он и был вынужден отвернуться, когда желудок свело судорогой.
Принц опустил голову и оперся на стену здания, борясь с позывом прибавить нечто к слизи на мостовой.
– Для него уже все кончено, – будничным тоном произнес Галладон, присаживаясь на корточки рядом с попрошайкой.
– Сколько… – начал Раоден, и тут его желудок взбунтовался вновь. С глухим шлепком он уселся прямо в грязь и только после нескольких глубоких вдохов смог продолжить: – Сколько он еще проживет?
– Ты так и не понял, сюл. – Грусть в голосе Галладона делала его акцент заметнее. – Он не живет; никто из нас не живет. Именно поэтому мы здесь. Коло? Мальчишка останется таким навсегда. Ведь именно столько длится вечное проклятие.
– Мы можем что-то для него сделать?
Галладон пожал плечами:
– Можно попробовать сжечь его – при условии, что сумеем развести огонь. Кое-кто думает, что тогда боль проходит.
– И когда тело сгорит, – Раоден никак не мог заставить себя взглянуть на мальчика, – что произойдет с его душой?
– У него нет души. – Галладон покачал головой. – По крайней мере, так нам говорили жрецы Корати, Дерети и Джескер – все они сходятся в одном: мы прокляты.
