немедленно связался с нами. Сегодня на рассвете его люди нашли фургон, а нам ничего не сказали. Мне сорока на хвосте принесла. А, здравствуй, Поль. Хорошо, что приехал. Сможем посмеяться все вместе.
– Фургон? – переспросил Бенуа. – А Диас?
– И след простыл.
Эта новость заметно взволновала обоих. Какое-то время был слышен лишь разговор де Баса с пурпурным «цветком». Один из сотрудников пододвинул стул. Вуд уронила на него свое крохотное тело и закинула ногу на ногу, демонстрируя жокейские брюки и кожаные сапоги с заостренными носками. Ее закутанная в пурпурный шелковый платок тощая шея на три пяди торчала из плеч. Красный бедж на отвороте гармонировал с платком. Она походила на красивого мальчишку, женоподобного папиного сыночка, которого только что в третий или в четвертый раз выгнали из университета. В ней было что-то, что вызывало неприятное чувство. Это что-то таилось не в ее манере сидеть и не в ее сжатых губах, не в ее взгляде (хотя Босху она больше нравилась не в фас, а в профиль) и не в вызывающей одежде. Все составляющие Вуд по отдельности были привлекательны, но все вместе производили неприятное впечатление.
– Хочешь суррогатного чая? – предложил Бенуа, указывая на «Столик».
– Нет, спасибо, Поль. Выпей сам, он тебе понадобится. Потому что сейчас начинается самое смешное.
Босх и Бенуа взглянули на нее.
– Фургончик был в сорока километрах к северу от места, где нашли картину, его спрятали среди деревьев. Как мы и предполагали, индикатор положения дезактивирован. В задней части была окровавленная полиэтиленовая пленка. Возможно, он воспользовался ею, чтобы завернуть картину после того, как изрезал ее на куски, и так перетащить ее на траву и не измазаться. А на просеке были следы других шин – похоже, от легковушки. Конечно, там его ждала другая машина. Этот хитрый господин все очень хорошо спланировал.
– Мне больно, господин де Бас. Скажем так, мне больно. Я могу терпеть, но мне больно.
Это был голос «Орхидеи сказочной». Она говорила из спортзала для картин в Музеумсквартир, согнувшись в классической позе натяжки: стоя на ногах, сложившись вдвое, положив руки на икры ног и держа голову между коленей. Чтобы показать ее лицо, камере пришлось разместиться за ней, почти на уровне пола. Разумеется, лицо «Орхидеи» на экране было перевернутым.
– Но тебе больно, только когда ты встаешь в позу, Ширли? – спросил де Бас.
Бенуа смотрел не на мониторы, а на Вуд. Похоже, его вдруг охватило раздражение.
– Эйприл, куда девался Диас, ради бога? Этот тип – простой охранник. Он не мог разработать такой масштабный план! Где Оскар Диас?
– Покрути глобус, Поль, и ткни пальцем. Может, угадаешь.
– Предупреждаю, в последнее время я шуток не воспринимаю.
– Это не шутка. С тех пор как он уничтожил картину, прошло несколько часов до того, как мы начали его искать. Если принять во внимание, что у него была другая машина, и добавить фальшивые документы, он может находиться сейчас
