я пошел. Артемка, вероятно, так и остался в растворенном состоянии, по крайней мере больше я его вообще в клубе не помню. Зато меня, блуждающего среди незнакомых предметов в помещении, показавшемся тогда необъятным, обнаружил Леша Титомир, детский тренер. Спросив примерно то же, что и Грич, он вдобавок еще поинтересовался, почему я пришел летом. Вопрос меня слегка подкосил. Вроде бы все выглядело логично, ведь в Крыму виндсерфингом занимаются летом. Но как я мог знать, что зимой в наших двух школах висели объявления о наборе в секцию? Все дело в том, что их повесили возле учительской, а я ее старательно обходил уже с начальных классов.
Короче говоря, я замялся, потом что-то промямлил, но он великодушно успокоил меня, сказав, чтобы я занимался, и ушел.
Чем я должен был заниматься, я тогда не очень-то отчетливо понял, но меня быстро припахали мешать эпоксидную смолу, и я вернулся после первого своего тренировочного дня в насмерть полимеризованных шортиках.
На следующий день я уже слегка обнаглел и забрался на крышу клуба, где стояла здоровенная корабельная рубка. Это была святая святых. Там в безветрие заседали ярчайшие светила, такие как, к примеру, Сахар или Миха Алексеев. Они там распивали пиво, с ними безуспешно боролся Титомир. Иногда они допускали к себе Грича или Луся с Пятаком, но больше в качестве гонцов, поскольку наибольшей популярностью среди видсерфингистов тогда пользовались виноградный сок из бутылей и сдобные булки, за которыми нужно было идти в магазин.
Потом припоминаю, как мы по трое, с такими же пацанами, как я сам, стаскивали к воде тяжеленные трехсекционные «мустанги»[5], и мне выдали обязательный тогда спасательный жилет желтого цвета, такого размера, что он напоминал халат. Я его подвязывал веревочкой, и, если вдруг я падал в воду, забыв завязать эту веревочку, жилет плавал вокруг меня, как медуза, а если не забывал, то он держал меня на воде так основательно, что превращался в полноценный буек.
Как-то раз я нашел крупного катрана, и меня тогда поразило, что у него в глазах переливается вода. Когда я поведал об этом ихтиологическом феномене Титомиру, он, собрав целый симпозиум из мелких пацанов, стоя над рыбиной, изрек: «А вы хотели, чтобы у него там были кирпичи?»
И мы, открыв рты, долго благоговели перед так просто и неожиданно проявленной им мудростью.
Если честно, катрана нашел я не один, его первым увидел Дуба. Нам с ним выдали одну доску на двоих, мы на ней и занимались, по очереди выполняя по два недалеких галса[6]. Я как раз ждал его на берегу, скакал по песку, потому что Дуба не набрал на галсе нужную высоту и не вырезался на меня, – а это значило еще два его галса, потому что слиться считалось западлом и в устной традиции клуба не было более чмошного проступка. И вот Дуба, специально не вырезаясь с первого галса, чтобы подольше прокатиться, вдруг плюхается с воплем в воду, колотит по ней руками и орет:
– Держи, он, падла, к тебе идет!
Кто шел ко мне, я не стал разбираться,
Мустанг – тип парусной доски, состоящей из трех секций.
Галс – курс относительно ветра.
