назвать было нельзя. Эта сумка была старше самой девушки и, что самое неприятное, имела все шансы пережить ее.
– М-м-м…
Любопытство одолевало Фиму со страшной силой. Она прекрасно знала, что чужую оставленную без присмотра сумку нельзя трогать и даже приближаться к ней нежелательно, но все-таки делала один шажок за другим.
Впрочем, сумка и не собиралась делать секреты из своего содержимого. Внутри нее оказались туго набиты старые журналы. Фима сумела разглядеть нарядную обложку журнала «Коневодство и конный спорт» и простенькую «Звезды», последние номера издания которого не так давно сгорели в их дачной печке.
Старые еще советской поры журналы. Старая сумка той же эпохи. Какие-то старики куда-то переезжали или наследники освобождали квартиру.
И Фиму осенило:
– Да это же племянники моих соседей сумку забыли!
Ничего ценного в этой сумке явно не было, и Фима решила, что может спокойно оставить ее тут стоять и дальше.
Она вернулась к себе, заварила себе кофе и с удовольствием напилась. Потом вымыла темные грозди винограда и красиво уложила их в хрустальной вазе. И напоследок избавилась от прохудившегося пакета, с отвращением скомкав его и сунув в мусор, пусть отправляется туда, куда ему и дорога.
Все это время, возясь по хозяйству, Фима поглядывала в окно. Стоит ли там еще сумка?
Сумка стояла. Никто не покушался на нее, и все же Фима переживала.
– А если унесут чужие люди? Неудобно получится. Вроде бы видела и могла предотвратить кражу, а не захотела.
Фима пыталась заняться информатикой, к чему ее призывала как совесть, так и голос куратора их группы. Но в голову по-прежнему не лезло ничего, кроме этой чужой сумки.
– Нет, я так больше не могу! Что это такое! Сосредоточиться не дают человеку!
И вскочив из-за стола, за которым она занималась, Фима полетела опрометью вниз, где схватила сумку и поволокла ее к себе. К оградке она прикрепила записку, в которой уведомляла, что данная сумка находится в квартире ближайших соседей тети Тани.
– Если вернутся племянники, то они поймут, у кого искать свою пропажу. А чужой человек вряд ли догадается, даже если и прочтет записку.
На этом Фиме бы и успокоиться, но нет, противный зуд все сильнее одолевал ее. Когда сумка стояла на улице, девушку лишь слегка подмывало покопаться в ней. Но теперь сумка оказалась в непосредственном ее распоряжении, и от зуда буквально чесалось все тело. В носу чесалось, так что хотелось чихнуть. Глаза, как их ни уговаривала Фима, то и дело возвращались к тому месту, где стояла сумка, а ноги сами несли Фиму все ближе и ближе. Но особенно сильно чесались у девушки руки, и зудела ее пятая точка. Последняя, похоже, так и вовсе буквально изнывала от желания найти на себя очередную порцию приключений.
И Фима против этого зуда не устояла.
Глава 2
С каким-то вороньим карканьем,
