мы начнем первыми, то окажемся впереди всего света.
– Да, отец.
Граф отложил щипцы, и Мартин вздохнул с таким облегчением, что даже порозовел. Отец обратился к старшему сыну:
– Виттор, кто приедет вторым?
– Владыка Телуриан с наследным принцем Адрианом.
– Будет ли с ними владычица?
– Нет, отец. Она все еще скорбит о смерти дочери, потому не имеет желания праздновать. Она осталась в Фаунтерре.
– Хорошо ли это для нас?
– Полагаю, плохо.
– Почему?
– Император будет в плохом настроении.
– Нет. Ингрид – хоть и янмэянка, но болотница. Она не так спесива, как Телуриан, с ней было бы легче говорить.
– Виноват, отец.
– Кто приедет вместе с императором?
– Герцог Айден Альмера и его брат. Они предоставили свой флот для перевозки имперского двора через Дымную Даль.
– Зачем они это сделали?
– Видимо, как раз затем, чтобы иметь право приехать вместе с владыкой.
– Айден Альмера возьмет жену и детей?
– Нет, отец. Он метит на первого советника владыки и заранее хочет выглядеть членом императорской свиты. Если император оставил жену дома, то и придворные едут без семей.
– Кто прибудет после Телуриана? Мартин, ответь ты.
– Ну… наверное, Нортвуды.
– Почему так поздно? Клык Медведя – ближе, чем Фаунтерра.
– Элиас Нортвуд недавно женился. Теперь забавляется с молодой женкой…
– Так скажет он сам, поскольку гордится, что в свои шестьдесят еще способен с кем-то позабавиться. А какова истинная причина его задержки? Виттор.
– Закатники звали его на свою сторону во время войны – побить нас и поделить Предметы. Элиас с трудом сдержался. Теперь гордится своим невмешательством и хочет подчеркнуть его перед владыкой.
– Почти хорошо. Некие знания у вас есть, в отличие от самообладания. Сколько глав осталось в «Дневниках»?
– Восемь, отец.
– А тебе, Мартин?
– Десять… или пятнадцать. Отец, простите, они же такие огромные!
– К утру дочитаете до конца.
– К утру?!
– А также выпишете по двадцать цитат и заучите наизусть. Чтоб от зубов отлетало. Мартин, покажешь свои цитаты Виттору – он проверит.
– Да, отец.
Когда братья вышли от отца, Мартин принялся молчать. Только сопением он давал Виттору понять, насколько обижен и расстроен. Виттор не замечал молчания брата. Не замечать было выгодно. Пожалеешь Мартина – и он подумает, будто был прав. Проигнорируешь – он убедится, насколько глуп. Какой он дурак, что снова устроил выходку, и не сумел скрыть, и не сочинил путного объяснения, а теперь еще и дуется, показывая тем свою слабость. А если брат ощутит себя дураком, то рано или поздно начнет просить совета.
– Виттор, ну ты скажи… разве я не имел права? Ты-то хоть понимаешь, почему я так сделал?
Виттор
