к нашему маленькому отряду присоединились три пеших попутчика, и они-то на одном из ночлегов украли у нас трех коней – потеря очень чувствительная: из-за кражи коней моя жена и сестра вынуждены были продолжить путь пешком.
Через несколько переходов[145] мы достигли страны туркмен. В одном уединенном месте нам повстречались туркмены; они приняли нас за воров[146] и напали на нас. Мы были со всех сторон окружены неприятелем; женщин, которые были с нами, пришлось поставить позади себя и защищать силою оружия. К нашему счастью, совершенно неожиданно среди туркмен оказался сайид Мухаммед-Ходжа, воспитанный при мне и в юности служивший у меня.
Мухаммед-Ходжа избавил нас от неминуемой гибели; он сразу узнал меня, бросился к моим ногам и молил простить его сородичам оскорбление, которое они причинили нам, не зная, кто мы. Он рассказал своим сородичам, что перед ними – амир Тимур, правитель Мавераннахра. Туркмены постарались загладить свою невольную вину: угощали нас в течение трех дней, затем дали нам на дорогу съестных припасов, снарядили для нас десять провожатых[147], и мы двинулись дальше.
Через три дня мы достигли местности Махмудиа; здесь мы сделали остановку на несколько дней, мы рассчитывали, что, может быть, некоторые спутники, которые от нас отстали по пути, догонят нас тут.
Между тем туркменский амир Али-бег Джаны-Курбаны получил весть, будто я пришел в землю туркмен и остановился в местности Махмудиа с враждебными намерениями. По его распоряжению отряд туркмен ночью напал на нас; туркмены перевязали всех нас и в таком виде доставили к амиру Али-бегу Джаны-Курбаны. Али-бег ни о чем не спросил нас, а просто отдал приказание своим людям посадить всех нас в тюрьму.
Я сам и моя жена, сестра Хусайна, провели в темнице пятьдесят мучительно долгих дней. Когда я вышел из тюрьмы, я твердо решил и дал обещание Аллаху, что никогда не позволю себе бросить кого-либо в тюрьму, не разобрав как следует дела.
В глубоком отчаянии, в тюрьме, я рассуждал так:
Лучше совершить безумный поступок – вырваться, чего бы это ни стоило, из стен темницы и биться снаружи за свободу; если я освобожусь, тем исполнится мое желание; если моя попытка не будет успешна, я, наверное, буду убит; мертвого меня похоронят вне тюрьмы – на вольной земле; значит, так или иначе нужно сделать безумную попытку – так или иначе выбраться на вольный свет.
Я обещал стражам щедрую награду за помощь в побеге из темницы; некоторые из них согласились помочь мне и дали мне меч. С этим оружием в руках я бросился на тех стражей, которые не согласились помогать мне в бегстве, и сам обратил их в бегство. Я слышал вокруг себя крики: «Бежал, бежал!», и мне вдруг стало стыдно за свой поступок.
Я
Очень характерно подчеркнуто исключительно количественное различие между отрядом войска и шайкой разбойников.
Таковы законы гостеприимства в родовом обществе; недавние враги делаются друзьями-кунаками, находятся под покровительством хозяев, пьют-едят вместе с ними, а совместная еда-питье символизирует приязнь и крепкую дружбу.
