охота шутки шутковать. Зачем это мне? Не веду я с тобой никакой игры, успокойся.
– А по-моему, очень даже ведёшь. Ишь, объявилась. Думаешь, ухватила благоприятный случай? Чёрта с два! А ну, давай-ка мне без уловок! Не уклоняйся в сторону, рассказывай про себя!
– Да что рассказывать-то, что рассказывать? Вот глупый. Ты ведь и сам всё знаешь не хуже меня.
После этих слов она снова всколыхнула плечами и неожиданно легко упорхнула на кухню: нервно загремела там посудой, переговариваясь о чём-то с матерью.
– Ма-а-аш-ш-ша-а-а, – медленно повторил Чуб, силясь угнаться сопротивлявшимся умом за звуками своего голоса. – По всей видимости, это серьёзно. Ма-а-аш-ш-ша да не на-а-аш-ш-ша-а-а…
Тут определённо было над чем посмеяться. Но только со стороны. Ибо изнутри ситуации смеяться не возникало желания.
Он – уже в который раз – потёр ладонями лицо, словно эти настойчивые движения могли отвлечь от душевного зуда. Но раздражённое умонастроение ни на грамм не уменьшилось. Напротив, острая щетина, торчавшая из щёк и подбородка, добавила Чубу неприятное чувство – как если б он вдруг нащупал в нескромной близости от себя отрастающие признаки постороннего человека нездоровой ориентации.
Но бриться не хотелось, да и не до того было. Прежде второстепенных процедур следовало разобраться с чумовым бредом, невесть за какие грехи свалившимся ему на шею в женском образе.
– Чего я волнуюсь-то? – сказал он себе. И, нервно швыркнув носом, развил мысль в направлении, близком к наиболее вероятному:
– Не надо волноваться. Надо успокоиться и вернуться к памяти, а то сейчас всё безвидно. Я, конечно, на многое способный, но ведь должен и какую-никакую меру понимать.
Чуб не мог поверить в эту деваху с округлой попкой и крепко выдающимся бюстом.
Он не хотел даже предполагать, что может в неё поверить.
Но откуда тогда взялась эта Маша? Отчего она так по-свойственному грюкает посудой и переговаривается с матерью, будто в самом деле является членом семьи? Она не должна себя так вести, она вообще не может здесь находиться! И что такого знакомого почудилось ему во внешних формах девахи? Нет, если он и вправду подцепил эту бациллу женского рода, то где и когда? Вот же какая ерунда, просто замкнутый круг, чертовня, безлепица!
Чуб сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, как будто собирался нырнуть в глубокую воду. Однако успокоиться не удалось. В груди то начинало теплиться, то холодело. А в уме копошились восклицательные знаки и разное прочее, трудноизъяснимое, но однозначно склонявшееся в протестную сторону. Вместе с тем подлый червь сомнения подгрызал его мозг и высасывал волю к сопротивлению неясным обстоятельствам. Всё позади было неопределённо и впереди то же самое.
Чуб не помнил, чтобы когда-нибудь в жизни ему доводилось попадать в более глупое положение. Ни дать ни взять
