прогнивших бездн его черной души. – Тета?
– Господин, – страшно проскрежетал Тета сквозь отзвуки кровавой битвы и оглушающее пение Короля.
– Довольно. Отступайте.
– Господин, мы пробьемся…
– Я сказал, нет! К черту ваши самопожертвования. Отступайте! Немедленно! Это приказ! Вы меня слышите?
Связь с Луизитанией оборвалась. Последним, что увидел глава Синдиката перед тем, как потухли мониторы, было громадное, сверкающее, будто облитое маслом, запрокинутое, оскаленное в усмешке, лицо статуи Короля. Повисла долгая тишина. Никто не шевелился и даже не дышал. Моримото медленно разжал сведенные судорогой челюсти, сорвал с головы шлем и уставился на своих лизоблюдов.
– Я думаю, это устроил кто-то из вас. Я знаю это! Выродки! Что вы молчите?
– Господин, умоляем…
Моримото не собирался покупаться на их мольбы. Он протянул руку и не слишком любезно тряханул за шкирку дремлющего Изменившегося. Тот распахнул свои такие чистые и доверчивые голубые глаза и посмотрел на сёгуна.
– Начинай.
Изменившийся кивнул. Они понимали друг друга с полуслова. С тех пор, как Изменившийся попробовал на вкус плоть Моримото, их связало чувство, стоящее превыше любых обид и счетов, чувство, побеждающее любые сословные и биологические предрассудки, чувство, созидающее Империи и обращающие их в прах. И чувство это звалось – любовь.
– Да.
– И ни в чем себе не отказывай… сынок.
МАРТОВСКИЕ ИДЫ-III
Можно ли перерезать горло бритвой Оккама?
Для Первого Консула Республики и председателя Народного Трудового Альянса генерала Винсента Вольфа провал карательной операции на Луизитании оказался таким же сюрпризом, как и для его давнего старинного камрада сёгуна Моримото. В луизитанской мясорубке Вольф потерял убитыми и тяжелоранеными пятнадцать тысяч боевых юнитов и штурмовиков высших военных рангов АААВ и АААС. Еще пять тысяч числись пропавшими без вести. Связь с Луизитанией по-прежнему отсутствовала, а орбитальные корабли-разведчики транслировали черно-белые, немые кадры огромного города, затопленного от края до края белой бахромчатой биомассой. Это, само собой, были поющие, танцующие, ожидающие своего идола культисты. Среди них Вольф мог заметить и своих бывших штурмовиков, и гвардейцев Синдиката, и даже спятивших элитных солдат. Теперь, вместе с другими сектантами, они пели и танцевали, дожидаясь Короля. Наряженные в белые балахоны.
Черт знает, что это такое! Где сектанты вообще доставали эти свои балахоны? Сдирали с едва остывших тел мертвецов? Или же устроили подпольные цеха по пошиву своих дурацких ритуальных одеяний? Впрочем, Вольф считал, что незачем более переводить впустую ресурсы. Через стандартный год-два сектанты вымрут сами от антисанитарии, эпидемий и голода.
