запасов и т. п. Часто случается, что промышленник набредет на чужой шалаш, в котором никого нет и где лежит вся провизия или добытые соболи, но он никогда ничего не украдет. Только, по существующему обычаю, он может сварить себе обед и поесть сколько хочет, но ничего не смеет брать в дорогу. Примеров воровства никогда не бывает, и я, несколько раз расспрашивая об этом у казаков и гольдов, всегда получал один ответ, что если бы случайно набредший на чужой шалаш промышленник украл из него что-нибудь, то хозяин украденной вещи непременно нашел бы его по следу и убил бы из винтовки. Вероятно, такая острастка сильно действует даже и на тех охотников, которые при случае не прочь стянуть чужое.
С соболиного промысла гольды возвращаются в конце зимы, то есть в феврале и марте; другие же остаются в лесах до вскрытия рек и выезжают уже на лодках. Число соболей, добываемых каждым охотником, неодинаково каждый год и меняется от 5 до 15 и даже 20 штук. Это зависит от большего или меньшего счастья; главным же образом – от количества соболей, которых в один год бывает много, а в другой на тех же самых местах мало. Подобное явление происходит оттого, что соболи, так же как белки, хорьки, а в Уссурийском крае даже кабаны и дикие козы, предпринимают периодические переселения из одной местности в другую. Такие переселения обуславливаются различными физическими причинами. Так, например, когда снег падает на мерзлую землю, то кабанам неудобно копать ее, и они тотчас же перекочевывают на другие, более удобные места; точно так же урожай кедровых орехов в данном месте привлекает туда множество белок, за которыми следует и соболь, их главный истребитель.
Всех добытых соболей гольды отдают китайцам за порох, свинец, просо, табак, соль и другие продукты, которые они набирают наперед в долг и за это обязываются доставлять весь свой улов. Заплатив за прежнее взятое, гольд снова забирает у китайца, опять несет ему на будущий год всех добытых тяжким трудом соболей и, таким образом, никогда не освобождается от кабалы. Эта кабала так велика, что гольд не смеет никому продать своих соболей даже за цену гораздо большую, а обязан всех доставить своему заимодавцу китайцу, который назначает цену по собственному усмотрению. Я думаю, что каждый соболь обходится китайцу гораздо менее рубля. Этих соболей китайцы, в свою очередь, отдают русским купцам большей частью за товар, взятый в долг, или свозят летом на продажу в селение Хабаровку.
Соболиным промыслом занимаются и наши казаки, но только в размерах, несравненно меньших, чем гольды.
Русские охотятся на этих зверьков только с собаками и уходят из станиц в горы по первому снегу недели на две, на три или, уже много, – на месяц.
Этот народ, по количеству, вероятно, не уступающий гольдам, обитает по береговым речкам Японского моря, начиная от устья Суйфуна до устья реки Тазуши и даже несколько далее к северу; сверх того, он встречается внутри страны
Слово «таза», как объясняли мне манзы, есть местная переделка китайского названия «юпи-да-цзы», что значит в буквальном переводе – «рыбокожие инородцы». Этим именем китайская география издавна называет обитателей Восточной Маньчжурии, употребляющих для обуви и одежды выделанные шкуры рыб. (
Современное название – удэге.
