интереснее и живее, чем в тутошнем затхлом болотце.
– Где родился – там и пригодился, – любил наставительно повторять отец, но Лека прямо-таки бесилась, слыша весьма сомнительную на её взгляд, хоть и прописную, истину.
Что хорошего было в том, чтобы всю жизнь провести в этой чёртовой дыре? Отец работал таксистом, мать – кассиром в супермаркете. Вместе с тремя детьми (Лекой и её младшими братьями-близнецами) они ютились в тесной “двушке”, не хватали звёзд с неба и довольствовались тем, что имеют, всячески порицая несерьёзность дочери и её вольнолюбивые порывы.
Лека же не хотела провести всю свою жизнь здесь, в этом дурацком недо-Голливуде среди “чурчхелки на грецком орехе”, домашней чачи, бесконечных песен Аллегровой и “Руки вверх!” из кафешек на набережной и зычных выкриков пляжных торговцев: “Раки живые и варёные! Кукуруза горячая! Копчёная рыбка! Кому, кому, кому?”
Симпатичный паренёк-москвич, который несколько лет назад отдыхал в Геленджике вместе со своими родителями и между делом научил шестнадцатилетнюю Леку целоваться, как-то раз сказал ей с искренней завистью:
– Клёво тебе! Живёшь прямо у моря, можешь круглый год на него любоваться…
Лека равнодушно пожала плечами, не разделяя его восторгов, и справедливо возразила:
– Зато ты живёшь в самой Москве, а это куда круче!
Паренёк искренне удивился:
– А чего там такого особенного?
Так они и разошлись, непонятые друг другом – Лека даже не запомнила его имени. Впрочем, целовался он и правда здорово…
Вообще-то по-настоящему её звали Ленкой, то есть Еленой Судаковой. Но прозвище “Лека”, приобретённое ещё в детском саду, прилепилось к ней намертво и, кстати, очень ей шло. Ле-ка… что-то лёгкое, озорное, летнее, летящее и игривое. Журчание горного ручья, утренний щебет птиц, свежесть росы, внезапный порыв ветра…
Весь город знал уличную танцовщицу Леку! Она была местной знаменитостью, гениальной самоучкой, которая блестяще овладела практически всеми современными танцевальными направлениями – без чьей-либо помощи, просто просматривая видеоуроки на YouTube. Она танцевала хип-хоп, брейк-данс, контемпорари, локинг, поппинг и так далее. Её даже показывали по местному телевидению, а туристы снимали Леку для своих инстаграмов и тиктоков. В сезон танцы на набережной приносили ей неплохой доход, и лет с тринадцати девчонка была избавлена от унизительного выпрашивания карманных денег у родителей. Но те всё равно были не слишком-то довольны её увлечением. “Хернёй занимаешься, – ворчал отец, – нет бы подумать о более серьёзных вещах, о достойной профессии…”
У Леки была своеобразная внешность – не кричащая броская красота, а трогательное и хрупкое, немного нескладное и дерзкое обаяние юности. Пышные кудрявые волосы, которые она убирала в небрежный хвост или прятала под бандану, огромные кошачьи глаза на подвижном личике с выразительной мимикой,
