дрожит.) Мама, сделай мне кипяточку. Согреться надо…
МАТЬ. Что случилось, Олежка? Ты где так промок?
ОЛЕГ. Понимаешь, сегодня на хлебозавод привезли муку.
МАТЬ (хлопочет у буржуйки). И что же?
ОЛЕГ. Как что? Это целое событие! Мешки трехпудовые и все покрыты слоем льда. Мы вчетвером волокли их по полу. На складе женщины рассекали мешки топорами. Под ледяной коркой − сухая мука. Они совками бросали ее на сита. Ты представляешь, после просева чего только не осталось на решетках! Пули, осколки снарядов и даже куски шинельного сукна. Запекшаяся кровь на них.
МАТЬ. Значит, люди за эту муку не щадили жизни.
ОЛЕГ. Ясное дело. Мука − это хлеб, а хлеб − это наша победа. Но чтобы выпечь хлеб, его сначала надо замесить. Нужна вода. И тут оказалось, что резиновый рукав, по которому гнали воду из Невы, промерз насквозь и ломается, как стеклянный. Ведь сегодня мороз минус тридцать!
МАТЬ. И где же вы взяли воду?
ОЛЕГ. Мы придумали! Решили встать живой цепью и передавать ведра с водой от проруби в Неве. Представляешь, воды требовалось около тысячи ведер! Я ближе к Неве стоял в цепи. Как ни старайся, вода все равно расплескивается. У нас обледенели все. Но больше всех Лида, наш комсорг! (Смеется.)
МАТЬ. Чему ты смеешься?
ОЛЕГ. Она маленькая, мне по грудь, а встала на самый ответственный участок: последней принимала ведро и сливала воду в лоток. Ведро высоко приходилось поднимать, на уровень груди, вот и промокла насквозь. Когда мы пришли в цех, Лида стоит и плачет, с места двинуться не может. Оказалось, валенки ее вмерзли в лед. Пришлось топорами рубить лед! (Смеется.) Потом мы на руках отнесли Лиду в цех…
МАТЬ (подает кружку с кипятком). Возьми, выпей. Поможет согреться.
ОЛЕГ. Спасибо мама…
Затемнение.
Комната в другой ленинградской квартире. На кровати лежит Дуся, укрытая одеялами, всхлипывает. Томочка возле буржуйки держит годовалого Юрочку на руках. Младенец еле слышно плачет.
ТОМОЧКА (баюкает). А-а, а-а… Поспи, Юрочка! Что же ты не спишь? Хочешь я тебе потешные стишки почитаю? Ехали медведи на велосипеде, а за ними кот задом наперед, а за ним комарики на воздушном шарике, едут и смеются… Про пряники нельзя! От этого есть еще больше хочется… (Женщине, лежащей на кровати.) Он плачет, тетя Дуся, что делать? (Ответа нет, слышно только невнятное бормотание.)
Входит Фрося. Ставит на пол ведро с водой. Развязывает платок.
ФРОСЯ. Едва дошли. Вместе с Катей из пятого номера за водой ходили. У нее отец вчера умер. Решили не хоронить. В морг отнесли, что в соседнем дворе. А там уже трупов выше человеческого роста. Когда увезут?..
ТОМОЧКА. Завтра я за водой пойду, мама.
ФРОСЯ. Слышишь, Дуся? Томочка собралась за водой идти! А что же ты? (В ответ невнятное бормотание.) Нельзя так распускать себя, Дуся! Нельзя целыми днями лежать и плакать! Вставай! Ты бы хоть Юрочку своего понянчила, а то он все время у Томочки на руках!
