хорошего. Я давно поняла, что боюсь нынешнего Пашу и самое обидное ‒ я не могу себя защитить, он сильнее меня. Иногда мне кажется, что, когда Паша поднимает на меня руку, его злоба затуманивает его рассудок. И он просто не понимает, что творит.
Я захотела выйти из машины и объяснить, что происходило. Я понимала, что потом, он просто не даст мне высказаться. Дергаю за ручку машины и понимаю, что она закрыта.
‒ Мамед, открой, ‒ произношу, дергая ручку двери.
‒ Не положено, ‒ даже не посмотрев в мою сторону, ответил он.
‒ Мамед, ты чего? Я сказала, открой эту чертову дверь! ‒ перехожу на строгий тон.
И через окно машины я вижу, что Саша один движется к нам, а Паша садится в мою машину и, как бешеный, срывается с места.
Дверь автомобиля открывается и в салон рядом со мной садится Саша и машина трогается с места.
‒ Саш, что такое? Куда он поехал? ‒ спрашиваю, повернувшись к нему.
‒ Не знаю, Юль, ‒ пожимает плечами. ‒ Пашка очень зол, пусть остынет малость.
‒ А мы куда?
‒ Домой. Паша передал тебе, чтобы ты его ждала в комнате и не выходила никуда. Юля, он в бешенстве, ‒ смотрит на меня, а по взгляду видно, что нервничает. ‒ Юльчик, а давай, сегодня я от греха подальше тебя спрячу, пока он не отойдет, тебе будет лучше побыть у себя на квартире.
‒ Спрячешь? ‒ удивленно произношу. ‒ Саш, а что я такого сделала, чтобы мне стоило бы прятаться? Я просто подписала контракт, который он давно хотел. Да, мне это вообще все надоело! ‒ прикрикиваю.
‒ Он приревновал тебя к Акмалю, ‒ нервно произносит.
‒ Акмалю? Но, почему? ‒ и понимаю, что моё лицо начало гореть пламенем, только от одного его имени.
‒ Ты Акмалю очень понравилась, в его взгляде можно было все прочесть. Даже я заметил это, что уж говорить о Паше, вот, он и злится. А если Акмалю что-то очень приглянулось, то он забирает себе.
‒ Я что вещь какая-то, что меня можно взять и забрать? ‒ возмущаюсь я. ‒ Как мне все это надоело, я больше так не могу, ‒ слезы начали непроизвольно стекать по моему лицу.
‒ Юль, давай мы с Мамедом тебя отвезем на квартиру? ‒ переходит на ласковый тон Саша.
‒ Да, Юль, давай, ведь Павел Эдуардович, когда в гневе, не понимает, что творит, ‒ к разговору присоединился Мамед.
‒ Нет! ‒ твердо ответила я, вытирая слезы. ‒ Домой, так домой, моей вины нет, я ничего постыдного не сделала. Я не буду его бояться больше. Все, надоело! Пусть я и не сильна перед ним, зато, словом, я могу дать отпор. Я не его собственность и, пора ему это принять.
‒ Юль, ты же знаешь, что Пашка не слушает объяснения, когда в гневе.
‒ Пусть, мне уже все равно, убьет, так убьет, плевать.
‒ Не говори так, Юль, ‒ нервно произнес Сашка.
За разговором мы не заметили, как подъехали к резиденции. Я вышла из машины, вдохнула свежего воздуха, а на душе так было плохо, мне не хватало кислорода. Я медленным шагом подошла к дверям дома, размышляя о происходящем. Саша с Мамедом
