я, несколько мужчин. Один из них увидев мою форму, сходу начал расспрашивать, куда нас везут и что вообще происходит, но не успела я открыть рот, как машина сорвалась с места. А когда едешь в кузове военного грузовика, тебе совсем не до разговоров, тут главное крепко держаться за что угодно, иначе окажешься за бортом.
– Мы тогда летели по городу так, как не ездили на вызовы по работе. Сигнал сирены вперемешку с клаксоном, орал вообще не переставая. Слышала крики людей на улице, визг тормозов и даже удары в кузов нашего Камаза, но многотонная военная машина как будто не замечала происходящего вокруг и упрямо куда-то нас везла. Минут через двадцать пути, мы резко остановились. К нам кто-то подбежал и крикнул водителю, что трасса забита машинами, много аварий и приказал ехать по объездной. Грузовик снова рванул вперёд, с асфальта по полю, поднимая огромные столбы пыли за собой и так, часа два кажется. Затем остановка и команда: «На выход!».
– Мы выползли из кузова… По-видимому нас привезли на сборный пункт, где всех очумевших от происходящего, записывали в какие-то списки, спрашивали телефоны ближайших родственников и размещали в вагонах стоящего рядом поезда. Было очень много военных, ребят из МЧС, врачей, немного гражданских, они возмущались больше всех. У одних жёны, у других дети. Тех кто истерил, ребята из военной полиции отводили в зеленую палатку с белым крестом и минут через двадцать, возвращали их в состоянии живых кукол. Стоит, шатается, куда скажешь идёт.
– Следующей остановкой был космодром «Восточный». Сразу по приезду я попыталась позвонить родителям, но телефон только показывал иконку отсутствующего сигнала, и так было у всех. Больше сотовая связь не появлялась.
– Если бы ты тогда знала куда и зачем вас везут и для чего вообще всё это, отказалась бы?
– Не знаю… Я много раз думала об этом, перебирала разные варианты, но так и не нашла ответа, что лучше. Я просто погрузилась целиком в работу. Сознание моё переключилось в «режим спасателя», как кажется называл это состояние Виталя. Да и те препараты в капсулах, которые нам начали давать с первого дня на космодроме, помогли избавится от терзаний и депрессий. Очень хорошо помогли. После них становишься целеустремленным, мозги начинают работать как часики, появляется какая-то безграничная внутренняя мотивация.
– Чем ты занималась на Восточном?
– Я попала в медицинский блок, вместе с другими докторами, профессорами и медсёстрами, но первое время пациентов не было от слова совсем. Из местных кажется даже с простудой никто не обращался, хотя все реально пахали на износ. Мы оборудовали палаты, операционные, карантинные боксы. Медикаменты и оборудование подвозили фурами и поездами, без остановки и днём и ночью. Нам позже объяснили, что задача наша готовится к приёму выживших. У всех тогда надежда появилась, что их родных спасут, но… Короче, первых людей из-за стены начали привозить только спустя два года.
– Кажется осенью две
