Процедура прощания достигла своего эмоционального апофеоза. Дедушки и бабушки рыдали навзрыд, предполагая, что больше никогда в жизни не увидят своих детей и внука. Родители крепились и старались убедить стариков, что, как только они обустроятся, тут же заберут их к себе, тех, в свою очередь, одолевали смутные сомнения.
Папа прощался со всеми, не спуская при этом глаз с драгоценных лыж. Мама не знала, куда пристроить каракулевую шубу, потому что в свернутом виде она занимала полчемодана, а о том, чтобы надеть ее на себя, не могло быть и речи – на улице стояла сорокоградусная жара. Борька тренировался с двадцатикилограммовой ручной кладью, чтобы со стороны это выглядело так, как будто бы внутри была подушечка из лебединого пуха.
Вначале Борьке с родителями предстояло доехать на поезде до Москвы, дальнейшее путешествие планировалось проделать на самолете. Все родственники и знакомые несли еду, причем в таком количестве, что казалось: семья будет добираться до столицы на гужевом транспорте в течение нескольких месяцев. Жареные курочки, вареные яйца, запеченные с чесночком баклажаны испускали уже сейчас достаточно пикантный аромат, которому предстояло в поезде, на сорокоградусной жаре, превратиться в настоящее зловоние.
Итак, под прощальные вопли друзей и родственников семья была загружена в скорый поезд, и пронзительный гудок поставил последнюю жирную точку в их на самом-то деле довольно счастливой и насыщенной событиями жизни в этом прекрасном городе, на берегу теплого, синего и до боли любимого моря.
В поезде Борьке было строго-настрого запрещено рассказывать о том, что семья уезжает за кордон. Патриотические настроения в то время в стране были достаточно сильны, и советская пропаганда клеймила отъезжающих как отщепенцев и предателей Родины. Шанс наткнуться в поезде на какого-нибудь ура-патриота был достаточно высок, поэтому для особо любопытных была придумана версия, что семья едет по работе отца на дальний север. Огромное количество зимней одежды, в том числе каракулевая шуба, а также лыжи, очень хорошо вписывались в эту историю.
Дорога до Москвы прошла довольно спокойно. Еды, принесенной провожающими, хватило всему вагону до самой столицы. Даже в соседнем вагоне Борька видел, как какой-то мужик закусывал водку бабушкиными фирменными, запеченными с чесноком, баклажанами.
На Киевском вокзале нужно было взять такси до аэропорта. Цепкий взгляд таксиста сразу же выделил живописную Борькину семейку. С первой же секунды он понял, о чем идет речь, и рассказывать ему историю о поездке на дальний север было совершенно бесполезно. Подойдя к родителям, он с наглой ухмылкой сообщил, что именно он специализируется на перевозке иммигрантов, а если они все-таки поедут с кем-нибудь другим, то рискуют вместо аэропорта оказаться прямиком на Лубянке, со всеми вытекающими последствиями. Пугливо озираясь по сторонам, Борькины родители согласились, хотя водила заломил астрономическую по тем временам цену в сто рублей.
Семья
