же не посмотреть, если вид красивый? Тормози тогда уж…
Словоохотливый Вася остановил свой тарантас напротив зеленого холма, на котором росло все какое-то кривое и полузасохшее одинокое дерево, измученное рвущими его со всех сторон ветрами. К ветке была привязана излохмаченная тарзанка. Мы подошли к склону – он казался пологим, но уже через шаг срывался вниз крутым обрывом.
И правда, внизу расположилась довольно компактная и уютная на вид деревня метров триста в длину, домишки которой лепились к мягко обволакивающему горы лесу из бурой хвои. Только одно хозяйство возвышалось отдельно над всеми остальными, стоя на холме посреди расчищенной и приведенной в порядок лесной поляны. Это жилище состояло из нескольких соединенных заборами дубовых срубов, перед которыми тянулся длинный хлопчатобумажный навес, подпертый тоненькими столбиками. Снизу протекала извилистая речка.
Я указал на это отдельное домохозяйство и спросил Васю:
– А этот дом почему отделен от общего плана?
– Хе-хе, так это жилье охотника и дровосека Фомы. Сам Бог нам его послал заместо Ленкиного Егора как раз пять лет назад. Ему так удобней в лес за добычей и бревнами ходить.
Издали река казалась стоячей и гладкой, но, приглядевшись, можно было заметить, как бурлящие стоки, скатывающиеся к острым камням, в брызги разбивались на сотни крошечных струек, разносимых по берегу ветром. С изрезанной оврагами долины ветер приносил желтую медовую пыльцу.
– А это ведь здесь дом продают? – неуверенно спросил я.
– Конечно! Вон там с краю мазанка стоит – ее и продают, чтобы в Москву уехать. Жильцы с нее редко выходят, домоседы они.
Внизу работа шла своим чередом. Фома колол бревна, кто-то доил корову, другие работали в поле. А мы свысока смотрели на них и бездельничали.
– Ну что, поехали? А то мне еще дом выкупать! – воодушевленно прервал я внезапно повисшую тишину.
– Так чего ждем? Вперед! – подхватил Вася.
Мы сели на свои места и поехали дальше. Смеркалось. В кромешной мгле светилась ярким огоньком только самокрутка Васи да фары его буханки зорко фыркали по сторонам. Мы подъехали к встречающим нас покрашенным воротам, опоясывающим деревню от зверья.
– Вот мы и на месте. С тебя четыреста пятьдесят рублей. Я бы тебя за так подвез, да перед начальством нужно отчитаться. То-то они удивятся! – пояснил он с ехидной улыбкой.
Я отдал ему деньги, а сам пошел к нужной мазанке. В домах по обе стороны от главной тропы горели свечи, люди готовились ко сну. В воздухе стоял душистый аромат лимонов и мяты. Я быстро прошел через центральную площадь деревушки и встал у дверей хозяев.
Тремя осторожными глухими ударами постучал в дряхлую дверь, боясь совсем выбить ее. В домике послышался мужской голос: «Сходи, проверь». Затем загрохотала упавшая на половицы посуда. Дверь отворила худая девушка, одетая в какие-то тряпки.
– Еды у нас нет,
