разит, как от кочевника!
Дружный хохот завершил его слова.
Дамас только что закончил приводить себя в порядок и направлялся обратно к трапезной (как и было велено). Было непривычно и забавно ощущать на себе рясу монаха (его собственную одежду попросили оставить, пообещав чуть позже вернуть её выстиранной и заштопанной) и он то и дело пытался засучить длинные широкие рукава и потуже затянуть веревку, исполняющую роль пояса. Полы рясы то и дело путались под ногами и с каждым новым шагом Дамас ожидал, что вот-вот растянется во весь рост на земле, наступив на них.
«Да как они в этом ходят?» – раздраженно подумал он, подходя к двери трапезной и негромко постучал.
– Входи, сын мой, – послышался удивительно знакомый голос.
«Сын, мой?» – удивился Дамас и вошёл в келью.
За столом сидели двое: Гуго де Пейн и священник. Гуго задумчиво перекатывал в ладонях пустой деревянный кубок, монах бережно поглаживал корешок Библии, лежавшей перед ним. В центре стола, обёрнутый куском рогожи и перевязанный для надёжности куском пеньковой верёвки, лежал какой-то продолговатый свёрток.
– Присаживайся, сын мой, – священник указал на свободное место, – у нас к тебе разговор.
«Где я слышал этот голос?» – опять подумал Дамас и, заняв предложенный стул, поднял глаза.
– Уффф…, – непроизвольно вырвалось у него, – «Это же он! Тот священник!»
– Вижу, узнал ты меня! – в глазах аббата плясали смешливые огоньки, – Ну что же, осталось только представиться, – он улыбнулся, – аббат Бернар из Клерво.
– Дамас Бонне, – сдержанно кивнул он, – вы сказали, что ко мне есть разговор, святой отец.
Священник кивнул.
– И то верно. Давай сразу к делу, – начал он, – 14 января сего года весь христианский мир отмечал большой праздник: День Святого Илария. Но не только этим знаменателен этот день, – певучая речь священника звучала слово проповедь в воскресный день, – в этот день Божьей Волею случились два события: собором в Труа официально учреждён Орден рыцарей Храма Господня, – он осенил себя крестным знамением и смиренно поклонился.
– А второе? – не сводя глаз со священника, спросил Дамас.
– А второе, сын мой, твоё прибытие в Труа…
– Так себе событие, – грустно усмехнулся Дамас.
– Не скажи, сын мой, – покачал головой Бернар, – твое прибытие, спасло жизнь и, возможно, не одну.
– Моё прибытие, – нахмурился Дамас, – ЗАБРАЛО одну жизнь. И вот это уже – совершенно точно, без всяких там «возможно».
– На всё Божья Воля, – сказал священник и взмахом руки остановил Дамаса, собирающегося что-то возразить. – Оставим споры, сын мой, ибо известно, что Пути Господни неисповедимы, и не нам с тобой и никому либо ещё на этот счёт разглагольствовать не дозволено. Итак… Я попросил уже известного тебе Гуго де Пейна привести тебя сюда с одной лишь целью: видя твою честность, доброту и порядочность предлагаю тебе вступить в ряды названного мной рыцарства.
– Вряд
