не вопли, но бабушка испугалась.
– Ай! Уйди с ней! Что это такое????
– Бабуля, ты только не волнуйся. Это тритон. Только большой! Он не укусит.
– Где ты его поймал? – спросила умоляющим голосом бабушка, так как она невольно предчувствовала, что ухаживания за этой тварью лягут тоже на ее плечи.
– Да в пруду. Ты смотри какой! Загляденье! – говорил я, держа в руках тритона.
– Ну вот хоть в банку его посади, – простонала бабушка, подавая тритону новое жилье.
Ловил я и прудовых лягушек. Поймаю, притащу в ладошках, показываю родителям, а сам, поглаживая ее, приговариваю:
– Лягушечка моя маленькая, хорошенькая, миленькая…
Ну и так далее. Лягушка то ли понимала ласку, то ли понимала, что ей ничего страшного не грозит, то ли просто не могла двинуться от страха, сидела, вылупя глаза, без движения. И только через некоторое время начинала двигаться – лапы разминать. А отец как увидит, так и говорит:
– Это чего? Лягушку поймал?
Я ему несу показать:
– Да, пап, погляди какая!
– Да ну еще, уйди ты с ней! – говорит, а сам нехотя морщась, одновременно улыбается.
Смешно я смотрелся с лягушкой в руках.
– Иди, иди, покажи папе! – подтрунивала над отцом мать.
– Пап! Да ты посмотри какая красивая! Зеленая! Это же «Царевна-Лягушка»! Как в сказке! – видя поддержку со стороны матери, я вдохновлялся на то, чтобы поближе показать отцу зеленую «Царевну».
– Да уйди ты с ней! – переходил на смех отец, нервно ерзая на скамейке.
А лягушка, находясь в моих ладошках, вовсю шевелила лапами пытаясь освободиться.
Но то лягушка, а здесь целый тритон! Да еще какой! На следующий день тритон несколько похудел. Это была самка. Голова как лапоть, на самом деле немного как бы приплюснутая, с закругленной мордой, а ближе к ноздрям шла как будто бы бугром. Почти как у гадюки Габона. Именно ее-то я и увидел в сети. В длину, вместе с хвостом, она была шестнадцать сантиметров. Скорее всего, это была самка большого гребенчатого тритона. Так вот на следующий день я кинул ей жирного земляного червяка. Один удар челюстями и червяк в ее пасти. Заглотив таким образом пару приличных червей, растолстевшая самка тритона улеглась на дно банки и затихла, переваривая пищу. По отъезду из деревни, естественно, захватив ее, я увозил с собой и то первое впечатление от встречи с ней, которое осталось у меня навсегда. Ну а дома поселил ее в аквариуме, где лишь часть дна было наполнено водой. Большую часть времени самка тритона проводила на суше. И лишь изредка входила в воду. Питалась небольшими кусочками мяса. Нет-нет, да и червей ей подбрасывал. Вот отец не любил земноводных тварей. Ну не нравились они ему.
– Да ну их, противные! – говорил он, но никогда не убивал их.
Ну противные, для него, разумеется, ну и ладно, ну так и пусть себе живут.
