сидящую за роялем, но в пуантах и пачке (!), даже если скинуть лет тридцать, ну, никак! Олег правильно истолковал мое изумление и пояснил:
– Я имею в виду свою родную мать. Вера Степановна моя мачеха.
На смену изумлению пришли обида и ярость.
– И ты только сейчас мне об этом говоришь?! – зловеще прошипела я. – Ты, который пытается учесть любую мелочь! А если бы я как-нибудь проявила свою неосведомленность?
В эту минуту я его ненавидела, хотелось хлопнуть дверью и выбежать из кухни, но меня остановило желание выведать подробности. Почему он держал эту информацию в секрете? Ведь наверняка она всем известна. И почему сейчас сообщил о ней, как бы между прочим? Я должна, наконец, узнать, во что вляпалась, и был самый подходящий момент, чтобы заставить его разговориться.
– Больше не желаю быть пешкой в твоей игре, – хмуро процедила я. – Если ты мне ничего не расскажешь, то в течение недели я отсюда съеду. Выпутывайся, как знаешь, секретный ты наш.
Видимо, моя угроза на него подействовала, хотя он заявил, что и так собирался мне кое-что рассказать. Его родная мать Елена Павловна, дочка популярного советского композитора, стала второй женой отца, первый брак у того оказался бездетным. Олег собирал сведения о матери буквально по крупицам, так как никто не хотел с ним о ней говорить. Заинтересовался он этим вопросом в подростковом возрасте, когда его дедушки и бабушки со стороны матери уже не было в живых, так что на каждом шагу он встречал препятствия, отец и вовсе обрывал разговор:
– У тебя есть мать, которая о тебе заботится, другая тебе не нужна.
И все же мало-помалу ему удалось кое-что выведать. Вера Степановна, тогда просто Вера – молодая деревенская девушка, с годовалого возраста была няней Олега. Елена Павловна мало интересовалась сыном. Его рождение она восприняла как катастрофу, так как ее и без того хрупкое здоровье после родов пошатнулось, и она не смогла вернуться к балету. Она часами сидела за роялем, стала писать стихи и постоянно пребывала в плохом настроении, делая жизнь мужа невыносимой. Но почему-то от него не уходила. Когда Олегу было три года, она умерла – выпала из окна и разбилась. Он ее почти не помнит, а фотографий осталось очень мало.
– Самоубийство? – еле слышно спросила я.
– Нет. Под окном в моей комнате росла черемуха. Говорят, мать потянулась, чтобы сорвать цветущую веточку, и сорвалась. Это дерево потом срубили.
– Разве черемуха бывает такой высокой? – невольно изумилась я.
Он пожал плечами:
– Бывает. Мне попадались деревья примерно такого роста. Правда, не здесь.
После этого отступления рассказ продолжился. Олег был очень привязан к своей няне, поэтому, когда матери не стало, стал ее называть мамой, хотя никто его к этому не принуждал. А вскоре отец женился на Вере.
– И каковы были отношения между супругами? – спросила я. – Олег замешкался с ответом, чувствовалось, что ему не хочется обсуждать эту тему, но мне надоело ему угождать.– И всё же? – надавила я.
Он сказал,
