ее выдержишь, ты завоюешь славу. Во всех мирах.
В его голосе звучало лихорадочное возбуждение, какое появляется у иных людей, когда они говорят о золоте.
– Как? – против собственной воли спросил я, и он принял мой вопрос за согласие.
Девара долго на меня смотрел, и выражение его глаз, которое я и так-то далеко не всегда мог правильно понять, теперь, в темноте, казалось по-настоящему загадочным. Затем он кивнул, думаю, скорее каким-то своим мыслям, нежели мне.
– Идем. Следуй за мной туда, куда я тебя поведу.
Я встал, собираясь выполнить его приказ, но он не спешил уходить. Вместо этого он велел мне собрать побольше веток с листьями и развести огромный костер. Всякий раз, когда я подбрасывал новые охапки, вверх взлетали столбы ослепительных искр, было так жарко, что я начал истекать потом, ароматный дым окутывал меня с головы до ног. Девара сидел и наблюдал за тем, как я работаю. Потом, когда огонь принялся рычать, точно разъяренный зверь, он кивнул и медленно поднялся на ноги. Подойдя к ближайшему кусту, Девара оторвал толстую ветку и аккуратно вплел в ее листья веточки поменьше. В результате у него получилась палка с зеленым шаром на конце. Он сунул ее в огонь, и она почти сразу загорелась. Держа факел над головой, Девара подвел меня к краю уступа и на некоторое время замер, глядя на раскинувшуюся внизу равнину. На горизонте земля медленно заглатывала солнце. А потом, когда чернильный мрак до краев залил овраги, испещрявшие равнину до самого горизонта, Девара повернулся ко мне. Огонь факела танцевал на ветру, и по лицу кидона метались свет и тени, превращая его в жуткую маску безумного шамана. Он заговорил певучим голосом, не похожим на его обычный.
– Ты мужчина? Ты воин? Пригласит ли Решамель тебя в свои охотничьи угодья или скормит псам? Сильнее ли твои храбрость и гордость желания жить? Потому что именно это и делает кидона воином. Только настоящий воин предпочтет остаться храбрым и гордым, чем согласится жить. Ты хочешь быть воином?
Он замолчал, дожидаясь моего ответа, и я шагнул в его мир.
– Я хочу стать воином.
Широкое плато и степь внизу, казалось, затаили дыхание. Они словно чего-то ждали.
– Тогда следуй за мной, – сказал Девара. – Я покажу тебе дорогу.
Он поднял руку и, как мне показалось, прикоснулся к своим губам, а потом на мгновение замер, и свет факела высветил его орлиный профиль на фоне ночи.
А потом он шагнул в пропасть.
Потрясенный, я наблюдал за его падением, вернее, за летящим вниз светом факела, который держал в своих ладонях ветер, устремившийся вслед за ним. На протяжении нескольких ударов сердца я видел сияние факела, а потом он превратился в едва различимую блестящую точку. Девара пропал.
Я стоял один на краю уступа, и меня со всех сторон окружала черная ночь. Ветер, пропитанный теплом и ароматом костра, толкал меня в спину – настойчиво, но не слишком сильно – к самому краю обрыва.
