на диванных подушках… ткань занавесок… вещи, более значительные… хотя и менее заметные… звук ее шагов в гостиной… мягкий шелест волос, по которым скользил ее гребень… атмосфера, которую она создавала вокруг себя, подобная клубам пара, вздымающимся над печной трубой… все это вздрогнуло и исчезло, поглощенное тенью, о которой возвестили часы, пробившие тягчайший, самый черный в моей жизни час. Но и в тот момент, мистер Хьюз, хотя я уверен в благородстве ваших мыслей, я не видел никакой свечи. Нет! Столь черный час по определению не таит в себе света.
Артур кивнул мистеру Хьюзу, давая понять, что тому пора бы и отойти.
Следующим в очереди Дуайт заметил юношу, сжимавшего в руке сложенный листок бумаги.
– Что это? – спросил Дуайт, признав в юноше работника почты.
– Телеграмма для девушки, которая работает в вашем доме, мистер Эверс. Из Макатуна.
И вновь перед мысленным взором Дуайта вспыхнул огонь. Он колебался. Словно под напором ветра.
– Ну что ж, посмотрим, что там.
Молодой человек подошел и протянул листок. Дуайт развернул его и, поднеся к самому лицу, прочитал:
Мисс Фарра Дэрроу.
Остановите похороны. Тчк.
Она не умерла. Тчк.
Я в пути. Тчк.
Джеймс Мокси.
Целая гамма чувств – и все отвратительные – отразилась на лице Дуайта. Именно так чуть позже объяснил все это своей жене Уильям Мут, чья очередь подошла следующей.
– Это было ужасно, Марта! – говорил он. – Беднягу всего скрутило: он попытался встать, потом сел, перечитал телеграмму, оглядел гостиную, руки его сжались в кулаки, после чего снова захотел встать, но, видимо, не смог. И все так медленно! Что бы он там ни прочитал, это были дурные новости – гораздо хуже всего, что ему пришлось вынести за последние дни.
Некоторое время Дуайт сидел спокойно, сложив руки на коленях.
– Я думаю, я на некоторое время покину вас, Артур, – сказал он наконец.
– Конечно, – кивнул стоящий рядом.
Опершись на руку Артура, Дуайт встал, тронул того за плечо и попросил на несколько минут задержать посланца, принесшего телеграмму. Потом пошел через толпу, слыша то тут, то там имя своей жены, произносимое кем-нибудь из гостей. Дамы провожали его глазами, отмечая, насколько он постарел. Многие отирали заплаканные глаза шарфиками. Некий человек, встреченным им по пути, отошел в сторону, и Дуайт кивком поблагодарил его, после чего узнал в нем шерифа Опала.
– Шериф! – произнес Дуайт, протягивая руку. – Как же замечательно, что вы пришли!
– Кэрол была одной из самых замечательных женщин Хэрроуза, мистер Эверс!
– Самой замечательной!
– Согласен!
Опал, перед тем как продолжить разговор, сглотнул.
– Похоже, слишком много людей умирают в последнее время. Болезнь! Куда от
