По-видимому, материя для русских флагов стоит очень дорого на Дальнем Востоке, так как иные наши консулы на Востоке не любят вывешивать свои флаги, вероятно, в видах экономии, сберегая казенное имущество и не желая, чтобы флаги напрасно трепались от ветра и дождя. Только консулы других наций любят щеголять новенькими флагами над своими консульствами.
К сожалению, консул был болен. Я был принят его супругой Верой Дмитриевной, обладательницей прекрасного голоса, которая несколько лет тому назад мечтала о карьере на оперной сцене, но потом променяла лавры, розы и шипы музыкальной славы на тихую семейную жизнь на Востоке. Однако нагрянувшие события доставили ей столько треволнений и тягостей, которые вообще редко выпадают в жизни. В нарядно убранной гостиной я встретил г-жу Поппе, супругу секретаря нашего консульства, и г-жу Воронову, супругу полковника Воронова.
Когда в гостиную вошла престарелая ама – няня-китаянка, со сморщенным добрым лицом, на маленьких остроконечных ножках, все дамы заговорили с нею по-китайски. Как они чудесно говорили на языке Конфуция и Ли Хун Чжана! Моему восторгу китаиста, который несколько лет изучал этот заколдованный язык на Восточном факультете Петербургского университета и ничего не изучил, – не было пределов. В разговоре дам китайский язык звучал так же свободно, легко и красиво, как и французский. Благодаря легкости языка и постоянному общению с китайской прислугой, особенно нянями, наши дамы в Китае, при желании и некотором труде, быстро усваивают этот язык. Госпожа Воронова, дочь известного русского деятеля на Дальнем Востоке и китаиста Старцева, с детства говорящая по-китайски, владеет китайским языком в совершенстве. Если бы она пожелала произнести в Петербурге речь на китайском языке, она затмила бы весь Восточный факультет безукоризненной чистотой и красотой произношения, знанием духа языка и богатством выражений. Полковник Воронов неоднократно пользовался ее услугами в качестве переводчицы при сношениях с генералом Не Ши Ченом, который говорил, что редко встречал иностранцев, которые бы так блестяще владели китайским языком, как эта русская лингвистка. Было бы очень жаль, если бы русская наука нисколько не воспользовалась ее знаниями в этой сфере, в которой теперь еще так мало знатоков и работников.
Я продолжал изумляться и восхищаться, когда ама принесла крошку-дочку консула, которая на вопрос матери, не хочет ли она спать, ответила на чистейшем мандаринском наречии:
– Бу яо! – не хочу! – И, увидав во мне чужеземца, она потянулась под покровительство няни.
В Китае я нередко встречал детей европейцев, которые воспитывались китайскими амами-нянями и в детстве говорили только по-китайски. Подрастая, дети очень неохотно переходили на язык родителей и всегда предпочитали китайский язык, идеальный по своей разговорной легкости, простоте и краткости.
Дамы были в отчаянии. Беспорядки вокруг Тяньцзина, или, как русские их называли les troubles, или попросту «трубли»,
