наседать, особенно полковник Кэлхун. Какой, к дьяволу, смысл в том, что они могут делать всякие чудеса в лаборатории, если я не сумею придумать никакого способа перевести эти чудеса на язык стратегии или тактики?
– А они в самом деле так далеко продвинулись?
– Вы удивитесь, но они вцепились в этот так называемый эффект Ледбеттера и носятся с ним, как терьер с крысой в зубах. Сейчас они могут с его помощью делать все, что угодно, кроме разве что одного – картошку чистить.
– В самом деле?
– В самом деле.
– А что, например, они могут сделать?
– Ну, скажем… – Ардмор перевел дух. – Честно говоря, не знаю, с чего начать. Уилки пытался объяснить мне все попроще, но я, признаться, понял только половину. Можно сказать так – они открыли способ управлять атомами. Нет, речь идет не о расщеплении атома, не об искусственной радиоактивности. Смотрите. Мы говорим, что существуют пространство, время и вещество, так?
– Да. Но есть еще эта идея Эйнштейна о единстве пространства и времени.
– Разумеется, о ней написано во всех школьных учебниках. Но у них это получилось на самом деле. У них выходит, что и пространство, и время, и масса, и энергия, и излучение, и тяготение – все это разные способы представлять себе нечто единое. И стоит только разобраться в том, как работает что-нибудь одно, сразу получаешь ключ ко всему остальному. Если верить Уилки, то все физики до самого последнего времени, даже после того, как появилась атомная бомба, только и делали, что всего лишь отщипывали кусочки с краю. У них были зачатки единой теории поля, но они сами в нее по-настоящему не верили и действовали так, будто все это совершенно разные вещи.
Ледбеттер догадался, что такое на самом деле излучение, и благодаря этому Кэлхун с Уилки получили ключ ко всей остальной физике. Вы поняли? – добавил Ардмор с улыбкой.
– Не очень, – сознался Томас. – А вы не могли бы сказать, как они это применяют на практике?
– Ну, прежде всего, тот первичный эффект Ледбеттера, от которого здесь погиб почти весь личный состав, – Уилки считает, что это всего лишь случайное побочное явление. Брукс говорит, что полученное излучение повлияло на коллоиды живых тканей: у тех, кто погиб, они коагулировали. Но с таким же успехом это излучение можно использовать, чтобы высвободить энергию поверхностного натяжения. Только вчера они таким способом взорвали полкило говяжьей вырезки – взрыв был, как от динамитной шашки.
– Да ну?
– Правда. Только не спрашивайте меня, как они это сделали, я просто повторяю то, что мне было рассказано. Суть в том, что они, кажется, поняли, как устроено вещество. Они могут взрывать его – иногда – и использовать энергию взрыва. Они могут превращать один химический элемент в другой. Они, по-моему, убеждены, что знают, с какого конца подойти, чтобы понять природу тяготения, и тогда они смогут обращаться с ним так же, как мы сейчас обращаемся с электричеством.
– Я думал, что по современным представлениям
