и, возможно, нарушить азиатские традиции, как мне хватает на это дерзости. Совсем сбитая с толку, я пробормотала «спасибо». Я лишь смутно поняла, что в семь часов вечера карета Его Высочества приедет за мною.
Как только посланник ушел, меня охватил ужас, мне вспомнились откровенные и нетерпеливые взгляды могущественного восточного монарха. Я читала и слышала тысячу раз о свирепости азиатских лидеров, которые считают женщин рабынями, всегда готовыми исполнить их желания. Что он от меня хочет? Что я буду делать одна в обители этого могущественного государя в окружении его верных слуг? Чувство отвращения, которое я испытала к нему при нашей первой встрече, еще более усилилось, я проклинала этот город, который познакомил нас, свою слабость и то, что не смогла категорически отклонить это приглашение.
Но другая часть меня, рассудительная, пыталась смягчить мои страхи. С другой стороны, махараджа был культурным человеком и, может быть, испытывал по отношению ко мне восхищение, какое иногда испытывают к художнику? Может, его намерения абсолютно невинны? В конце концов, он был известным человеком в Лондоне и пригласил меня к себе в квартиру в центре города, а не в дремучий лес. В таких размышлениях прошел остаток дня, и когда в семь часов подъехала карета, я спустилась по лестнице, и дверь экипажа захлопнулась за шлейфом моего вечернего платья. Я в одиночестве забилась на заднее сиденье.
Вдруг меня испугала одна мысль: прошло уже более получаса. Я выглянула в окно, город закончился, и мы въезжали в пригород. Последние дома Лондона исчезли, и лошади устремились в темноту. Я вскрикнула от испуга. Тут карета остановилась, дверь открылась, и в желтоватом свете фонарей я увидела секретаря махараджи, который после глубокого поклона вскарабкался в карету и сел рядом со мною.
Карета продолжила свой путь в неизвестность. Я плакала и отчаянно боролась со своим страхом. Я видела бронзовый профиль моего попутчика, который, казалось, не замечал моего присутствия. В ужасе я схватила его за руку и встряхнула. «Куда вы меня везете? – крикнула я. – Остановите карету! Вернитесь! Я хочу домой». Секретарь не ответил. Я попыталась встать и открыть дверь, но сильная рука схватила меня, и я снова села. Толчок – и лошади остановились. В отчаянии я встала и схватила своего тюремщика за шею. Не знаю, что случилось, только смутно помню, что окно экипажа с грохотом разбилось, дверь открылась, и я бросилась в ночь из кареты, которая уже быстро ехала в сторону безлюдной местности. И я отключилась.
Когда через несколько часов я очнулась, то оказалась в своей постели в гостиничном номере. Я бы могла подумать, что все это мне приснилось, если бы не резкая боль под левым виском, и я поняла: вся голова тщательно забинтована. Падение оставило у меня многочисленные синяки и глубокую рану на лице, несомненно вызванную разбитым стеклом. Рана была неопровержимым свидетельством этого индо-лондонского приключения, вокруг которого почти не было шума. Я так и не узнала истинных намерений махараджи
