сооружения балтийского города – дома на Екатерининском канале, принадлежавшего когда-то семье жены Александра Сергеевича Пушкина. У бара толкались странной наружности, одетые в непотребного вида лохмотья юнцы, торгующие «косячками».
Из любопытства конечно же, а не из каких-либо еще потребностей, а также потому, что наконец-то вырвалась на долгожданную свободу от затягивающего в семейное болото супружеского долга, я решила попробовать запретный плод. Последствия не заставили себя ждать. Пелена дурмана, исходившая от втянутого всеми легкими «косячка» и охватившая ободом мою лихую голову, нависала с невероятной быстротой. И когда в глазах уже начало двоиться, а руки и ноги жили какой-то своей жизнью, появился Он.
«Мечта», – подумала я. Он был во всем черном и кожаном, вокруг головы была завязана узкая черная лента, а аккуратная черная борода и оформленные подковкой усы дополняли его брутальный облик, а в руках была черная, как смоль, электрогитара.
В моей голове был «косячковый» бедлам, упорно разбавляемый мною третьей порцией коктейля Джеймса Бонда. Я встряхнула головой, расправив рукой вьющиеся от природы длинные белокурые локоны, и томно произнесла:
– Каким ветром занесло к нам такого красивого дядю?
– Ценю Ваше чувство юмора, – улыбнувшись ответил он.
Подруга начала тащить меня за рукав, намекая на то, что пора уходить. Но меня это только раззадорило, и я начала кокетничать с собеседником, который без приглашения примостился на наш диванчик и закурил сигарету.
– Так Вас каким ветром? Надеюсь попутным? Угостите коктейлем? – закидала я его вопросами.
– Конечно, – ответил он, не уточнив к какому вопросу это относится.
– А Вы – находчивый, – обрадовалась я возможности отведать еще одну порцию любимого коктейля и понимая, что влюбляюсь в этого неизвестного мне господина, умело и красиво перебирающего в руках зажжённую сигарету.
– Вас как величают, барышня? – спросил он, внимательно посмотрев мне в глаза.
«Ух, ты, какой питерский диалект. Так он еще и вежливый, и похоже не пьющий», – неожиданно заключила для себя я, озираясь по сторонам в поисках еще хоть одного трезвого лица.
– Римма. Родители назвали в честь вечного города Рима.
Он засмеялся обворожительно, обнажая ровный ряд белоснежных зубов, отчего у меня начало покалывать в давно онемевших и отдалившихся от тела конечностях.
– Оригинальные у Вас родители. Красивое имя, но необычное.
– Тут необычности с гулькин нос. Вот я знаю некоторых субъектов, чьи имена, как ребусы, – сказала я, имея в виду сложно воспринимаемые на слух ФИО своего мужа.
– Интересно. Какие же?
– Утюг Электрик Никдич, – еле сдерживая эмоции произнесла я.
– Что из этого имя? – хохотал, держась за живот музыкант.
– Имя простое – всего лишь Электрик,
