скрипнув дверями, трогается. За окном начинает разгоняться пейзаж. Высокие акации – огромные стручки и высокие гибкие стволы – так странно после Москвы. Сквозь акации видно море, на краю земли, у самого края небесного купола, в дымке видны два корабля. Наверное, они гигантские – думает Соня – но выглядят малюсенькими игрушками. Солнце уже довольно низко, и дымка начинает приобретать янтарный оттенок.
За спиной Сони, углубившись крепкими задами в мякоть сидений, сидят две тетки – загорелые черты грубоваты, огромные бюсты обтянуты цветастыми платьями. Они о чем-то говорят, но Соня не вникает, хотя тетки разговаривают громко.
Мотор автобуса бодро гудит, ветер влетает в окно и гремит в ушах. Теплый южный ветер. Соня осязает щекой ветер, привыкая к новому миру, в котором ей придется прижиться на неизвестное время. Соня все еще безымянна и несущественна для жителей этих мест, что-то вроде фотографии на афише. Она здесь ни с кем не связана ни долгами, ни воспоминаниями, ни ожиданиями.
Пока.
Но это «пока» прекрасно, как момент, когда новорожденного принимают на руки врачи. В этот момент еще все возможности принадлежат ему, и вся последующая жизнь – это отсекание возможностей. Переход потенциальной рождения в кинетическую энергию жизни, и остановка, когда все возможности исчерпаны.
Неожиданно Соня вникает в разговор за спиной.
– … девушку убил. Труп нашли на Лагерной в доме заброшенном. Изрезал всю в клочья. Когда нашли тело, ее уже начали есть крысы.
– Откуда ты знаешь?
– Моя родственница живет там недалеко. Была в понятых.
– Как она смогла смотреть на это? Я бы в обморок упала. Не могу вида крови выносить.
– Она тайком сфотографировала на мобилу. Это ужас. Я видела, меня чуть не стошнило.
Соня оглядывается.
– Че надо? – грубо спрашивает ее рыжая толстуха.
– Ничего. Извините, – Соня не собирается вступать в конфликт. Уже в затылок ей рыжая говорит:
– Ничего, тогда отвернулась и смотришь в окно.
– Уже, – Соня равнодушно поправляет наушники и продолжает слушать разговор.
– В школе, где моя Верка училась, был учитель литературы. Вежливый такой, слова плохого не скажет. А стихи как читал! До слез, прям, как артист. А потом че оказалось? Собака у него в сарае стала копаться и останки детских костей вытащила.
– Да ты че?
– Так стали копать – там семь или восемь свежих скелетов нашли. Такой вот учитель. А уж обходительный был.
– Осспади! Как земля таких носит?
– Ой, не говори! Так вот отпустишь ребенка в школу, а там…
– Да он, поди, это… В Севике – курортниц ловит. В нашу деревню ему зачем?
– Мало ли.
Автобус подбрасывает на ухабе,
