если правильно, будто по битому стеклу, ступать – нежно, всей стопой – то как по ковру идёшь.
Чем ближе подходила Баба к дому Гоши-таксиста, тем меньше ей хотелось туда приближаться: писк, визг, возня неслись с той стороны, где должна была быть Гошина нора, а это уже совсем не тишина. Скоро жилище Гоши показалось. Над входом нависала плита, подпёртая камнями вместо колонн. Перед крыльцом большущая, как стадион, площадка без деревьев, с каменными сооружениями, похожими на полигон для подготовки спецотрядов: лестницы, полосы препятствий, скалы-домики. По площадке носился столб пыли, издающий писки-визги. Он периодически ударялся об одно из таких препятствий, верещал ещё больше и продолжал броуновское движение. Неужели этот Гоша такой странный неуёмный?..
– Простите, а могу я лицезреть Гошу-таксиста? – крикнула Баба в сторону столба.
Столб сначала замер, потом распался на семь тёмных шаров разного размера, которые, в свою очередь, превратились в маленьких одноголовых дракончиков. Детишки обступили Бабу и принялись молча её рассматривать. Один из них, самый большой, почти с неё ростом, явно постарше других, со знанием дела заявил:
– Человек!
Остальные малыши, ростом ей ниже пояса, хором загалдели: «Человек! Человек! Человек!», кто удивлённо, кто восторженно, кто зло.
«Милые какие! И почему потом из них такие отвратины бородавчатые, как мой Дракон, вырастают?» – подумала Баба и спросила:
– Детки, а папка ваш где?
Невоспитанные детки проигнорировали её вопрос, словно его и не было. Самый маленький дракончик уточнил у старшего брата:
– Человечина ням-ням?
– Ням-ням нельзя, выдерут, – ответил старший с видом знатока.
– А что можно? – расстроился малыш.
– Играть можно, – ответил знаток не задумываясь.
– Игрушка! Моя! Кукла! – завопил малыш, обхватил Бабу хвостом и потащил к себе.
– Нет, моя! – завопил дракоша постарше, схватился зубами за рукав и потащил в другую сторону.
– Нет, моя! Моя! – верещали милые дракончики и тянули бедную, распластанную в пыли Бабу каждый в свою сторону.
«Лучше б меня конём задавило, чем драконами порвёт», – подумала Баба и принялась истошно голосить: «Помогите!!!» в надежде, что дома есть более вменяемые и не глухие взрослые. Скоро на крыльце показался дракон, вернее, дракониха. Люди видели и рисовали всегда драконов только мужского пола (драконихам не положен такой стресс, как с людьми дела иметь), но Баба сразу догадалась, что перед ней одноглавая драконья самка. Кокетливый взгляд, оказывается, и у драконов бывает: глаза подведены углём, ресницы из лепестков наклеены. Часть чешуи на теле была явно сведена, оставив на шкуре бугристые узоры в виде экзотических цветов. Больно, наверное, но чего настоящая баба (пусть даже и дракониха) для красоты не вытерпит. Педикюр аккуратный на страшенных «птичьих» лапах и, что удивительно, – губы! Накачанные чем-то, неестественные
