а с совершенно другим мужчиной, которого не узнавала, смотря в родные глаза.
– До родов к тебе не прикоснусь, – жестко заявил он, не пояснив при этом, что имел ввиду. – Начиная с сегодняшнего дня, у нас новые правила. Ты сидишь дома, никуда не выходишь, ни с кем не говоришь. Твои социальные сети удалил, ноутбук, впрочем, забрал, незачем беременной облучение получать. Телефон тоже заберу, выдам простой, кнопочный. Говорят, они самые безопасные.
Я-то дура еще и умилилась его заботе. Где-то глубоко в душе заворочался червячок сомнений, но не могла думать ни о чем другом, кроме как о нашем новом будущем, наступления которого мы так ждали и торопили.
Условия приняла без каких-либо споров, просто сказала «да», и на том сошлись.
Тем же вечером Матвей перенес свои вещи из нашей общей спальни, объяснив свое решение все теми же опасениями за безопасность ребенка.
– Мало ли пну тебя в живот ночью или обниму слишком крепко, – нелепо оправдывался он, на что я кивала и глупо улыбалась.
Мне все казалось правильным и естественным.
Первые звоночки прозвенели совсем скоро. Нет, муж не пытался сбегать из дома, большую часть времени по-прежнему проводил со мной. Другой женщины у Матвея в тот период не появилось, я бы поняла, будь он с кем-то еще.
Фактически мы продолжали жить в одном помещении, но встречались теперь исключительно за столом во время завтрака и ужина. Обедал Матвей на работе, а в выходные запирался в своей спальне, громко включая телевизор.
Это случилось неожиданно и вдруг. В один, из бесконечно тянущихся, похожих друг на друга как близнецы дней, мне сильно потянуло низ живота, я позвала Матвея, но он не откликнулся, скорее всего просто не услышал из-за орущего телевизора. Тогда позвонила ему и, услышав раздраженный голос, уже хотела сказать, что все прошло, но случился новый приступ сильнее первого.
Когда муж вошел в спальню, я растерялась. Его лицо исказила гримаса злобы, почти ярости. Дверь, распахнувшись ударилась в стену и мне показалось, что он готов наброситься на меня с кулаками. Видимо, что-то такое отразилось уже на моем лице, что заставило его немедленно смягчиться. Хотя, вспоминая позже произошедшее, снова и снова приходила к выводу, что он скорее растерялся и… обрадовался? Последнее выбило из колеи, я захныкала, как маленький ребенок, скривила губы, но не заплакала, слезы будто высохли, не достигнув глаз.
Тревога оказалась ложной, угрозы плоду не обнаружилось, но специалист, приехавший на вызов все же, намекнул на возможность госпитализации. Получив отказ, пожал плечами, но настаивать не стал.
Когда доктор уехал, Матвей вернулся ко мне, встал на колени и впервые за все время прикоснулся к моему животу.
– В следующий раз сразу вызывай врача. Ты рисковала своим ребенком. Не для того я тратил столько сил и времени на твою беременность, чтобы теперь все испортила, – поднимаясь на ноги, сухо закончил мужчина.
Он поставил нас по разные стороны баррикад.
