style="font-size:15px;"> – У тебя необычные комплименты. Конечно, я буду твоим другом. Втроём веселее. – улыбнувшись и приобняв мужчину за плечо, подхватил Матвеевич.
– С Лизой?
– Да. Если ты мой друг, то и её. Ты согласна, Лизавета?
Отвлечённая разрыванием блина, девушка вздрогнула, когда студент дотронулся до её локтя, и в ответ на повторённый вопрос одобрительно закивала головой, улыбаясь то Матвеевичу, то Вячеславу Владимировичу, после снова опустила голову и стала поглощать куски подгорелого теста.
– Окончили мы утреннюю трапезу.
Подвергли труд ваш строжайшему анализу.
По нашему указу, сей же час
Благословляет Бог вас. – ознаменовав завершение своего завтрака, обращаясь к поварам, восклицал Клавдий
Выйдя из-за стола и оставив на нём поднос, король медленно, ожидая Гертруду, направился к выходу. Женщина взяла как свой, так и поднос мужа, и отнесла их на пункт первой остановки, и, чуть не бегом, догнала Клавдия в дверях столовой. Остальные, по очерёдности поедания, относили посуду, и уходили, следуя запутанным маршрутом третьего и второго этажей. Оказавшись на этот раз не последним, но оставшись на месте в ожидании студента и Лизаветы, Вячеслав Владимирович, после того как отнёс поднос в его первичный пункт пребывания, занял закреплённое за ним замыкающее место в компании новых друзей. Дорогой Ипполит рассказал бывшему преподавателю распорядок дня «Небуйной»: подъём, неизменный для всех жителей госпиталя, происходил в 7:30, но и здесь комната отличилась, пробуждаясь в начале шестого часа (для тех, у кого выдалась бессонная ночь, график мог сдвинуться на полчаса), в 8:00 – обход, через час после которого завтра, так же длящийся около часа. С 10 начинались процедуры, прерывающиеся в 13:00 для обеда, после которого «тихий час» (два часа) с 14 до 16. Далее расписание становилось более индивидуализированным. Ведь за неимением достаточного количества персонала, прописанного в акте о завершении строительства госпиталя и средней загруженности госпитализированными, занятия некоторых пациентов переносились на послеполдничное время и могли оканчиваться перед ужином; остальное наседание, успевшее пройти все предписания врача, было предоставлено самому себе. В то время как обитатели обычных и одиночных камер могли заниматься чем хотят в переделах отведённых в их пользование четырёх стен, но всё же для некоторых делали исключение, добиться которых могли только самые спокойные, подвергаясь постоянной слежке на протяжении ни одного месяца, как «небуйным», на которых ограничения не распространялись, и им с первого дня прибытия был предоставлен каждый коридор госпиталя. После ужина с 18 до 19, совершался вечерний обход (20–21) и день заканчивался отбоем с 21:05.
На этот раз расстояние от самого тёплого, в прямом значении слова, места госпиталя до их комнаты, было преодолено быстрее первого прохождения, а Вячеслав Владимирович успел заглянуть в пару общих комнат, обстановка в которых достоверно была описана студентом.
Добравшись до «Небуйной», учёный, рассчитывавший
