позже?
– Позже, Фрошка, у тебя, да и у меня, сзади крутой принт нарисуется в виде голой задницы. Пока есть возможность, надо приодеться.
За окном давно стемнело. Идти гулять нельзя, уже поздно. Только в выходные дни и во время каникул Фрол успевал поиграть с местными ребятами. Пока успевал. Мать и сын легли спать, чтобы завтра с утра, когда первая электричка промчится на другом берегу реки, начать очередное погружение в рутину серых будней. Так и жили Никифоровы, вдвоем. Не богато, но не жаловались. Сыты, одеты, тем и довольны.
Антон
Аромат свежей выпечки поднялся из кухни и ворвался в спальню Садовских и комнату их единственного сына Антона. Тот втянул воздух, нехотя открыл глаза и присел на кровати. Вставать рано утром он не любил. Мать давно оставила попытки будить его. (Александр Артемьевич – кормилец семейства – не тратил на это время, оставляя заботу о сыне жене. Со своей задачей обеспечивать семью он справлялся великолепно, являясь одним из богатейших людей в городе.) Единственной силой, способной поднять Антона с кровати, был голод. Мальчишка неторопливо встал, оделся и поплелся в столовую. «Опять в эту школу, зачем она нужна?» – молча возмущался Антон, дожевывая горячий румяный пирожок.
– Где Бориска?! – крикнул он домработнице.
– Машина уже ждет, – ответила та.
Антон подхватил портфель, вышел. Уселся на заднее сиденье новенького «Мерседеса».
– Бориска, в школу давай! – велел он.
Шофер Садовских, мужчина лет за пятьдесят, чью голову уже атаковала седина, молча повернул руль. Они выехали за территорию элитного поселка и направились в сторону дорогой частной школы. Борис смотрел на дорогу, Антон тыкал пальцами в экран смартфона.
– Прибыли, – сообщил водитель, когда пассажирская дверь автомобиля поравнялась с центральным входом.
Антон, не удостоив Бориса даже взглядом, молча покинул салон.
В этой школе не было скрипящих полов и обшарпанных парт. На ремонте и оборудовании не экономили. Учиться здесь могли только дети обеспеченных родителей. Уроков побольше, зато никаких заданий на дом. Кто хотел, тот получал образование и нужные знания, чтобы потом двигаться дальше. Антон же считал, что ему это без надобности: у него все есть и незачем напрягаться. Только английский язык парень учил с энтузиазмом. «Я в этой стране оставаться не собираюсь», – говорил он и откровенно считал ворон, а порой и просто засыпал на занятиях.
Как-то раз Анна Ильинична, одна из учителей Антона, вызвала родителей в школу. Отцу как всегда оказалось некогда, приехала мать. Надо заметить, что жену Александр Артемьевич выбрал из девушек модельной внешности, взял одну из первых красавиц города: стройную, веселую, но не обремененную особым умом. Годы шли, а ума не прибавлялось. Эмилия Садовская рассеянно слушала речь учительницы о том, что Антон совсем не учится, педагогам постоянно грубит, но уловила лишь одно: «Аттестат мы ему, конечно, дадим».
– Вот и отлично. Зачем меня по пустякам беспокоить? –
