из Кемерово. Она казалась мне странной. Была немного неряшлива, возила с собой целый мешок лекарств. Она читала нам с братом книжки, пыталась пробудить у нас интерес к астрономии и минералогии, но все как-то бестолково. Впрочем, я тогда был еще слишком мал, чтобы всерьез заинтересоваться этим. Гораздо любопытнее были ее рассказы о детстве, как она была старшей в семье и помогала малышам.
У нее иногда возникали нелепые проекты нашего обогащения. Не раз она говорила, что для пополнения семейного бюджета мы с братом могли бы собирать бутылки, а она бы их сдавала. Мама отговаривала, не так уж сильно мы нуждались.
Вспоминаю, что в детстве я редко видел отца. Он приезжал к бабе Ане, помогал копать огород. Смысла его существования и присутствия я тогда не понимал. С бабой Шурой, своей матерью, он не ладил. Она называла его придурком. Он укорял ее в неряшливости, говорил что она живет в грязи, превратив в трущобы свою кемеровскую квартиру. Отец, по его словам, пытался навести там порядок, но ничего кроме скандалов не получалось.
* * *
Живности баба Аня не держала – возраст не позволял много работать. Жила она одна, дед Иван умер за три года до моего рождения. Он работал на севере, на строительстве нового завода. Оставалось всего год, чтобы вышел стаж для пенсии, но грипп дал осложнение, которое ослабило здоровье, и дед умер от сердечного приступа. Я слыхал мрачный рассказ, как его в оцинкованном гробу привезли домой. Бабушка жалела, что похоронила мужа, не открывая гроба, так как везли очень долго. Она говорила, что из-за этого дед снится ей “потемневшим”.
О дедушке я узнавал по вещам, которые он сделал. Бабушкин дом был построен руками деда. Меня это удивляло и восхищало. Какое-то время я полагал, что дед, как и мой отец, находится где-то в «командировке».
* * *
Рядом с бабушкиным домом, через огород, был дом ее младшей сестры, бабы Нюры. Мы ходили к ней в гости. Была у них банька, в которой мы иногда парились, да так, что я еле добирался домой.
Вокруг то и дело происходило что-то непонятное, загадочное, недоброе. Муж бабы Нюры, дядя Гоша, как все его называли, повесился в своей мастерской. Говорили, он был хроническим алкоголиком и не хотел лечиться. Происшествие напугало меня и я хотел сначала что-то понять, но скоро отчаялся и постарался о нем забыть.
* * *
Я часто размышлял о предвидении будущего уже тогда. Эта способность, очевидно, могла бы помочь людям. Но почему они этого не умеют? Может, умеют с рождения, а потом забывают, не хотят, боятся? Требовалось выяснить.
Совсем непросто жить, ощущая будущее, предвидеть неприятную ситуацию и не иметь возможность ее избежать. А я вот могу так жить и даже, наверное, хочу. Или я крепче других?
Сколько мне было лет? Я чувствовал в своем сознании присутствие себя будущего взрослого, основательного в суждениях, располагающего неизвестными мне пока сведениями.
Между мной тогдашним и мной взрослым определенно существовала связь, обмен мыслями. Но я
