заседание», которое невольно проявилось в его речи. С этой точки зрения, всякое ошибочное действие имеет две грани, как отмечают Лапланш и Понталис: «…ясно, что так называемое ошибочное действие в другом плане представляет собой действие удавшееся: бессознательное желание осуществляется через него часто очень явным образом» (1967, р. 6).
Таким образом, в формировании ошибочного действия участвуют те же механизмы, которые определяют формирование сновидений и симптомов – механизмы, описанные Фрейдом в Толковании сновидений: сгущение, смещение, замещение или обращение в противоположное. Следовательно, как и при анализе сновидения или симптома, скрытый смысл ошибочного действия можно понять, прибегнув к свободным ассоциациям. Что же касается связи между подразумевавшимся словом и словом, возникшим в результате замещения, она устанавливается по-разному, например по смежности: закрыть сессию вместо того, чтобы открыть ее; или по созвучию – имя Синьорелли имеет фонетическое сходство с именами Боттичелли и Босния, Больтраффио и Трафой. Эта связь также может быть установлена на основании ассоциаций, отсылающих к личной истории субъекта.
• Каковы источники ошибочных действий?
Согласно Фрейду, наш разум непрерывно полон мыслей и ассоциаций, которые мы, как правило, не осознаем и которые образуют нарушающие комплексы. Этим комплексам суждено быть вытесненными в бессознательное, но они могут внезапно прорваться в форме ошибочных действий. Внутреннее сопротивление противится их прояснению, и, если вытесненные мысли иногда очевидны для интерпретации, чаще всего они подлежат дешифровке только при условии подробного анализа. Добавим также, что, хотя ошибочное действие часто выдает нас, Фрейд приводит разные примеры, как оно может оказаться полезным: «Этот пример описывает один из тех случаев, не очень частых, впрочем, когда забывание встает на службу нашей осторожности в тот момент, когда мы готовы поддаться импульсивному желанию. Тогда ошибочное действие выполняет полезную функцию. Опомнившись, мы ценим это внутреннее движение, которое, в то время как мы были захвачены желанием, могло проявиться только в форме оговорки, забывчивости или психического бессилия» (р. 27).
В заключение Фрейд показывает, что существует преемственность между явлениями, которые мы наблюдаем в нормальной психической жизни и в психопатологии: «Если мы поставим их [ошибочные действия] на одну доску с проявлениями психоневроза и с невротическими симптомами, то сообщим смысл и основание двум весьма распространенным утверждениям: что между нормальным нервным состоянием и аномальным нервным функционированием не существует четкой границы и что все мы немного невротичны» (р. 320).
Я думаю, что идеи и особенно многочисленные примеры, приведенные в Психопатологии обыденной жизни, не следует пересказывать далее. Таким образом, я оставляю читателю удовольствие ознакомиться с ними самостоятельно.
