случае – особенно, признаю и каюсь. Каждый день каюсь! Но я здесь в том числе и для того, чтобы все исправить. Для того, чтобы…
На улице раздались приглушенные голоса – кто-то подбирался к дому.
– Ч-черт! – прошептал я и выглянул в узкую полоску между железными листами. По двору двигались сразу несколько человек с автоматами. Судя по форме, люди Ямина.
– Макс! – раздалось за дверью. – Мы знаем, что вы с девчонкой там. Открывайте!
Я помедлил, глядя на Марка, потом кивнул дочке в сторону кухни – там был лаз, который выводил во двор. Пришла пора им воспользоваться.
– Макс! – повторил голос с улицы. Я узнал говорившего – один из новых военачальников Ямина. Капитан Андрей Хорьков, Хорек, если по-простому.
Проследил взглядом за Лерой, которая повела Марка к потайному ходу.
Стук в окно.
Сначала тихий, но через секунду загрохотали так, что железо заходило ходуном.
– Макс, открывай! Знаю, что он у тебя. Ямин приказал вернуть Марка, а заодно и то, что он украл. Ты ведь в курсе, что он вор, да? И ты в курсе, что будет за пособничество в похищении госсобственности! Ты прекрасно знаешь правила, так что не тупи, открывай!
Но я не слушал – двинулся на кухню. Подошел к лазу и спустил вниз ноги. Где-то в глубине подземелья пыхтел Марк – там пробираться с его комплекцией точно было тяжко.
– Макс, мы заходим! – предупредил Хорек.
Что-то тяжелое ударило в окно – лист железа прогнулся, но устоял.
Я спрыгнул вниз, не дожидаясь вторжения. Выбрались на поверхность на заднем дворе, у колодца, подняв деревянную крышку. От Хорька и его команды прикрывал внутренний забор. За ним были видны тени бойцов ДСО – те окружали дом.
– Отходим! – прошептал я.
Мы, пригнувшись, бросились бежать огородами.
Сзади послышались голоса.
– Они там! Там! – закричал кто-то.
Следом застрочил автомат.
– Только попробуй нас обдурить после такого, – буркнул я, подталкивая Марка вперед. – Ради тебя мне пришлось подставить самого крупного заказчика в городе. И теперь на нас будет охотиться вся яминская свора.
Экс-священник подавил смешок:
– Тебе еще понравится такая жизнь!
– Сомневаюсь.
– А вот твоей дочурке – точно.
– Не смей даже думать о ней, не то что говорить.
Позади вновь загремела автоматная очередь – мы пригнулись за очередным забором.
Я повернулся к Марку:
– Если ты, тварь, хоть что-то задумаешь по отношению к ней, клянусь Господом и вообще всеми богами, что есть на земле, что я лично вырву тебе сердце. Этими вот самыми руками.
Улыбка сошла с лица священника. Он потеребил бородку здоровой рукой.
– До этого не дойдет. У меня характер, может быть, и прежний, но внутренне я изменился. Переродился.
– Посмотрим, – ответил я, даже не подозревая, к чему приведет это решение.
