того – была довольна.
Теперь же, через три года после увольнения, все изменилось. Я очень, очень видимая. И пристальное внимание Тофера с Евой, их попытки меня обаять переношу хуже, чем игнорирование.
Семнадцать часов двадцать восемь минут по местному времени. У меня есть девяносто минут до ужина. Полтора часа на то, чтобы искупаться и найти в чемодане наряд, в котором я не буду выглядеть замухрышкой рядом с новой помощницей Евы и девицей из маркетинга, Тайгер.
Я и не думаю конкурировать с Евой и с женщиной на высоких каблуках – как же ее зовут? Миранда. Это мне не только не по зубам, но и не по карману. Ева была моделью на подиуме и еще до популярности «Снупа» тратила на обувь больше, чем я зарабатывала в месяц. Мы с Евой существуем на разных уровнях. И все же хорошо бы сойти вниз к ужину в достойном виде, вписаться в компанию хотя бы внешне.
Я расстегиваю молнию на бесформенном чемодане и перерываю вещи, которые затолкала в него сегодня утром. Нахожу более-менее подходящее платье. Натягиваю его через голову и замираю перед зеркалом, разглаживая ткань и изучая отражение. Платье черное, из тянущейся ткани. Я купила его после одной статьи в журнале «Эль» – там говорилось, что каждой женщине необходимо маленькое черное платье, а это было самым дешевым из рекомендованных.
Увы, оно почему-то не похоже на платье с журнальной фотографии. В чемодане наряд измялся, и, хотя я надевала его лишь два или три раза, под мышками образовались катышки, придав платью поношенный вид. К спине прилипла какая-то кошачья шерсть, хотя кота у меня нет. Ворсинки от шарфа, наверное.
Девушка вроде Тайгер выбрала бы такое платье в комиссионке, дополнила бы его чем-нибудь несуразным – например, жилетом-кольчугой и армейскими ботинками – и выглядела бы на все сто. Если же кольчугу надену я, она начнет жать под мышками, лязгать при ходьбе и вызывать у встречных смех и вопросы: «На турнир собралась, милочка?» Жилет заржавеет от моего пота, испачкает одежду, и я возненавижу себя еще сильнее, чем сейчас.
Я по-прежнему безэмоционально рассматриваю свое отражение, как вдруг раздается стук в дверь.
Желудок подскакивает к горлу. Не хочу никого видеть!
– Кто… кто там? – Мой голос обрывается.
– Это Эрин, хостес, – приглушенно слышится из-за деревянной двери. – Я хотела узнать, как вы устроились, не нужно ли чего-нибудь.
Я открываю дверь. На пороге стоит девушка, которая нас встречала. Тогда я не могла ее рассмотреть, а сейчас – могу. Она худая и загорелая, с блестящими каштановыми волосами, одета в аккуратную белую блузу, заправленную в темно-синие джинсы. Спокойная и уверенная, полная моя противоположность.
Общее впечатление нарушает лишь одна деталь – тонкий розовый шрам, пересекающий правую скулу и уходящий под волосы. Гостья одаривает меня улыбкой, от чего шрам растягивается, и я испытываю удивление. Любая девушка попыталась бы замаскировать такую штуку макияжем, а эта… нет.
Хочется узнать, откуда у нее шрам, но вопрос, наверное, не очень уместный. Раньше я спросила бы в лоб. Со временем усвоила
