сидевший позади справа, тоже начал гудеть низким голосом.
– Думаем о Родине! – приказал Демидин. – Думаем о её бескрайних просторах.
Он наклонился к уху Вовы Понятых и сказал ему тихо:
– Ты ни о чём не думай, просто жди.
– Центральный кормовой! – снова крикнул Демидин. – Думаем о её прозрачных и чистых реках.
В общий хор включился Лель.
Вовка почувствовал, что лежавшие у него на затылке ладони Демидина начали нагреваться. Прошло ещё несколько минут. У него закружилась голова и появилось ощущение нереальности происходящего.
– Стоп! – закричал вдруг Демидин. – Патриоты хреновы! Сожжём дифракторы к чертям собачьим.
Он наклонился к одному из лежащих и приподнял его за плечо. Тот улыбался, пуская розовые слюни. Демидин в ярости обернулся к кормовым.
– Я приказал думать о Родине! Кто думал о бабах?
Он грозно посмотрел на Петьку.
– Извините, – промямлил изничтоженный Петька. – Я старался, но вы как сказали думать о реках, я представил…
– Русалку, – улыбнулся Лель.
– Ему что о реках, что об озёрах, – хмыкнул Василий.
Петька сидел красный как рак. Демидин чертыхнулся и почесал затылок, раздумывая. Древляне замерли в ожидании.
– Ладно, – сказал Демидин, – попробуем что-нибудь простое, детское… Помните пионерскую речёвку? Приготовиться… Кормовые!
Раздалось гудение кормовых.
– Раз, два! – начал Демидин.
– Три, четыре! – рявкнули Петька, Василий и Лель.
– Три, четыре! – закричал Демидин.
– Раз, два! – отозвался хор.
– Кто идёт?
– Мы идём!!
– Кто поёт?
– Мы поем!!
– Кто шагает дружно в ряд?
– Наш космический отряд!
– Сильные! Смелые!
– Ловкие! Умелые!
Вове казалось, что он сходит с ума. Лежащие на полу дифракторы вздрагивали, будто через них пропускали ток. Руки Демидина напряглись на Вовкиной голове.
– Полный вперёд! – командовал Демидин. – Давайте, мальчики! Поднажмите, соколики!
Кормовые издали нечленораздельный рёв. Дифрактор справа затрясся и глухо выкрикнул в ковёр:
– Ахтунг!
– Бля! – хрипло ответил ему выхлоп дифрактора слева.
– Ахтунг!
– Бля!
– Ахтунг!
– Бля!
Внешняя стена Петькиной квартиры постепенно исчезла. На улице было темно, только тускло светила пара фонарей, да в доме напротив кое-где желтели окна. В одном показался силуэт женщины, окно открылось, и раздался крик:
– Людка! Зараза такая, сколько раз тебе повторять. Ужинать иди!
– Щас, –
