поглядывала по сторонам, в надежде обнаружить остановку.
Но та все не появлялась. Словно по улице, нарочно перед ее приездом, снесли всё подчистую.
– Извините, не подскажете, где ближайшая остановка? – спросила она прохожего на неплохом английском, который старательно практиковала. – Мне нужно к центральному музею древности. А карты показывают, что пешком далеко.
Прохожий, долговязый мужчина с редкими усами и в начищенных до блеска туфлях посмотрел на неё с изумлением, затем проговорил:
– Вы идете не по той улице.
– Это как? – не поняла Женя.
– Чтобы сесть на автобус до центрального музея, вам нужно пройти вот тут и выйти на авеню. Там будет остановка, и вы доедете.
– Премного благодарна, – ответила Женя и поспешила подальше от прохожего, который почему-то не понравился.
Вообще все местные жители казались какими-то чересчур чопорными, чересчур размеренными. И вообще во всем выглядели чересчур.
Но прохожий не обманул. Спустя не сколько минут Женя действительно ехала в автобусе, разместившись у окна и держа на коленях сумку. Контролер наклонилась над ней, прося предоставить проездной, с услужливой улыбкой, от которой веет притворством и деланной любезностью. Женя ответила такой же улыбкой, демонстрируя свежекупленный билет.
Контролер, показалось, даже немного расстроилась, но кивнула и пошла дальше. Женя отдула со лба соломенную прядь, закатывая глаза, и вновь отвернулась к окну.
В отражении сквозь дома и деревья глядит кареглазая блондинка, очень грамотно окрашенная, и никто не догадывался, что она в действительности шатенка. Кожа светлая, за все лето она не успела съездить на море, тогда как остальные в музее заполонили свои инстаграммы фотографиями вроде «я в купальнике», «я со стаканом», «а вот мои ноги»…
Жене было некогда. Она все лето проходила интенсив по сестринскому делу. Коллеги считали это блажью, говорили, что у нее и так хорошая профессия, а она великолепный специалист. Но Женя хотела обладать каким-то действительно полезным навыком. Ведь в случае войны или землетрясения ее умение разбираться в древностях никому не поможет.
Погруженная в эти мысли она не заметила, как дома стали реже, дорога пошла вниз. И лишь, когда автобус остановился, очнулась.
Выйдя на остановку, она потянулась и хрустнула спиной – та затекла от долгого сидения. Затем огляделась.
– Ну и Тмутаракань.
Эрвью-стрит, 18 явно находилась не в центре. Возвышенные домики и блестящая на солнце брусчатка остались позади. Здесь дома тоже есть, но очень разрозненно, будто стесняются, что вообще тут стоят.
Зато прямо с остановки, которая, вроде как, на возвышенности, открывается чудесный вид на зеленые луга, что тянутся куда-то влево и упираются в темню полоску леса. Прямо от остановки – дорога. Не брусчатка, а вполне себе асфальт. А вдалеке справа массивное здание, вокруг которого куча палаток
