не может же такого быть, чтобы он меня не узнал. Или правда не узнал?
– Так знаешь? Она на твоем этаже живет, – не отставал парень.
– Кажется, догадываюсь, – промычала я. – Это сестра моя… старшая.
Ляпнула и сама удивилась. Зачем соврала? Но почему-то не хотелось, чтобы Данила прерывал танец и смотрел на меня с пренебрежением – как вчера в лифте. Хотелось, чтобы наш танец продлился дольше, и парень продолжал смотреть на меня с интересом – как на незнакомку, которую увидел сегодня впервые. Хотелось продлить это волшебство, это наваждение… «Опьянение, – вредным тоном заметил внутренний голос. – Ты только посмотри на себя, мать! Напилась, танцуешь с мальчишкой, который тебя младше, флиртуешь с ним. Позор!»
– Да ну! – Данила удивился. – И сколько же между вами разница? Той тетке лет сорок…
Сколько? Я задохнулась от возмущения, а парень продолжил:
– А тебе лет двадцать, да?
Прикалывается он надо мной, что ли? Не может же быть, чтобы он принял меня за свою ровесницу! Или правда принял… и не узнал? Он все еще смотрел на меня в ожидании ответа, пока мы продолжали медленный танец, и я протянула:
– Вообще-то, я…
Хотела сказать, что закончила аспирантуру три года назад и столько же преподаю, что мне на самом деле тридцать, но не успела.
Над нашей головой вспыхнуло электрическое солнце, ослепляя, и строгий голос громко произнес, перекрывая музыку:
– Выключаем музыку, расходимся! Кто хозяин?
Данила отпустил меня, выключил звук и шагнул навстречу двум полицейским, вошедшим в квартиру.
– Я хозяин. А что случилось?
Я попятилась, прячась за спинами других гостей. Я уже и забыла, что вызвала патруль! Это были те же самые полицейские, которые приезжали на мои прошлые вызовы, когда я жаловалась на ремонт у соседа.
– Паспорт и документы на квартиру предъявите, – потребовал полицейский.
И пока Данила отошел к шкафу у стены, я осторожно двинулась на выход, чтобы меня не заметили.
– Вот документы, – донесся до меня голос Данилы. – Да что случилось-то?
– На вас поступила жалоба от соседки снизу, – ответил ему полицейский. – Полины Ларионовой, знаете такую?
– К сожалению, – проскрежетал Данила. – Делать этой мымре нечего!
И столько презрения было в этом его «мымре», что у меня сжалось сердце. И еще я поняла, что он точно не узнал меня сегодня. Иначе не угощал бы шампанским и не танцевал бы со мной. Даже ради прикола!
– С соседями дружить надо, Данила Михайлович, – по-отечески укорил его полицейский, проверяя паспорт. – Вы бы уж с ней как-нибудь поладили, а? А то мы к вам еще за время ремонта замучились ездить.
Я заметила, как Данила обернулся, ища меня взглядом среди гостей. Вот только искал он не меня – противную мымру, настучавшую на него полиции, а ее младшую сестру, двадцатилетнюю
