бывает так, что только когда мы рассказываем о том, что с нами случилось, некоторый порядок возникает из огромной мешанины деталей и впечатлений. Когда мы связываем наш опыт в рисунок истории, мы обретаем смысл того, что с нами происходит. Рассказывая другим свою историю, мы можем интегрировать ее смысл лично для себя. К тому же это еще и способ сделать свой вклад во всеобщий поиск смысла. Присущий истории элемент формы может преобразовать хаос и восстановить чувство принадлежности миру, а это фундаментально важно. Даже самое болезненное переживание отчаяния некоторым образом отступает, если оно высказано в виде истории. Вспомните незабываемые истории выживших во время Холокоста, когда и рассказчик, и читатель или слушатель ощущают в себе новую силу от рассказа.
Люди, которые по какой-либо причине не могут рассказать свою историю, находятся в ужасном положении. Каждому из нас нужно, чтобы его услышали, оценили и приняли как одного из тех, кто разделяет человеческую участь. И нам нужно обрести смысл нашего существования. В книге Оливера Сакса «Человек, который принял жену за шляпу» описан мужчина, страдающий синдромом Корсакова. Болезнь разрушила его память, он обречен жить только в настоящем, лишен возможности подтвердить свою текущую ситуацию воспоминаниями, отчаянно сражается за то, чтобы удержать случающиеся с ним события как можно дольше, формируя их в истории. Сакс пишет:
«Каждый из нас совпадает с единственным в своем роде сюжетом, непрерывно разворачивающимся в нас и посредством нас. Он состоит из наших впечатлений, чувств, мыслей, действий и (далеко не в последнюю очередь) наших собственных слов и рассказов… Чтобы оставаться собой, мы должны собой обладать: владеть историей своей жизни, помнить свою внутреннюю драму, свое повествование»[2].
Я часто принимаю участие в перформансах Плейбек-театра для детей с эмоциональными расстройствами, которые проходят амбулаторное лечение. Дети в возрасте от пяти до четырнадцати лет с большим желанием приходят на эти выступления. Ребенку нужно рассказать о важных событиях в его жизни – о том, как его усыновили, о смерти своей сестры, о том, как он играл с детьми в парке – ему нужно почувствовать хоть ненадолго, что вы являетесь частью его семьи. Единственная проблема на таких выступлениях в том, что желание детей рассказать свою историю очень велико, и наш перформанс всегда заканчивается разочарованием для тех, кому не выпал шанс стать рассказчиком. Случается, что десять рук одновременно взлетают в воздух: «Можно я!», «Можно я!» Но времени всегда не хватает, чтобы разыграть историю каждого.
Больно видеть эту неутоленную жажду быть услышанным. Когда еще в своей жизни они получат такую возможность? В клинике, переполненной больными детьми, редко случается, чтобы кто-то из персонала смог внимательно выслушать историю ребенка.
Лишь немногие дети имеют терпение или зрелость слушать друг друга. Большинство детей приходят сюда
Текст приведен по изданию:
