Несгибаемое, прочное, твёрдое, способное вынести множество испытаний. Парень обвёл всех сидящих вокруг взглядом глаз, отсюда смотрящихся просто тёмными, пугающими провалами. Талантом он вряд ли блистал, я бы сказал, что ему точно шестнадцать. Мои глаза легко подмечали, что бриться он уже начал, не стал, как Виргл, растить жидкие волосёнки. Вся рубаха украшена вышивкой и шнуровкой. Мокасины с бусинами. Простая одежда непростого охотника.
– Есть ещё желающие уйти или подать голос?
– Да пошёл ты к дарсу! – внезапно крикнул всё ещё лежавший на земле парень.
– Молчать, когда Тогрим говорит! – Его снова принялись бить ногами. – Тебе разрешали говорить?
– Дарсы! – послышалось с земли.
Я покачал головой. Упрямый. Впрочем, через несколько сотен вдохов сил даже на крики у него не осталось. А я заметил в темноте движение. Воин, завершив круг, не вышел на освещённое место, как делал это обычно, а прошёл мимо, обогнув костер. А ведь одно его присутствие могло всё это прекратить. Нет в нас такой наглости, чтобы драться на глазах у Воина Духа.
– Есть желающие? – повторил Тогрим в наступившей тишине, провёл рукой по волосам и улыбнулся, не дождавшись ответа. – Нет. Отлично. Мне это нравится. Слушайте меня внимательно. Мы все с вами в одной повозке в этих чужих землях. Через несколько дней прибудем в Морозную Гряду. И приехать туда мы должны одним дружным отрядом. Ни для кого из нас не секрет, что единицы из Пустошей возвышаются. Город гораздо больше, чем всё, что только мы видели в своей жизни, и готовых стать Воинами Духа будут там тысячи. Мы среди них просто потеряемся! О нас вытрут ноги! Нам нужно держаться вместе, чтобы хоть что-то из себя представлять!
– И главным будешь ты? – раздался насмешливый голос. Кто это был, я не заметил, но вот Тогрим уверенно развернулся.
– Имеешь что-то против? Кто, если не я? Я стал новиком в одиннадцать. Лучший охотник своего края. С двенадцати лет не проиграл ни одних игр нашего округа. В тринадцать принят в полноправные охотники! Я своими руками вонзил копьё в сердце Панцирного Мада! А чем можешь похвастаться ты? Кто ты, чтобы за тобой шли?
– Красавчик, чё. Хвастаться? Не. Не хочу. И спрашивать, сколько охотников окружило бедного Мада, не буду, да.
Я увидел говорившего. Пожалуй, на пару лет старше Тогрима. Лет восемнадцать, совсем непохож на охотника и вообще на жителя Пустошей. А похож он на тех ребят, что ошивались вокруг лавки ростовщика, когда мы договаривались о судьбе пекарни дяди Варо. Яркая незашнурованная рубаха, тяжёлые ботинки, широкий кожаный ремень, за который он, встав, засунул большие пальцы, металлический браслет на запястье.
– О твоём таланте не нужно и говорить. – Тогрим оглядел оспорившего его слова. – Я сам вижу, что он совсем плох. Зачем ты так тужился и лез к десятой звезде? В твоём возрасте пора думать о тёплой бабе и детях. Крим! Укажи ему его место!
– Не-не-не! – повысил голос вставший. – Чё
