было тронулся к выходу, как из-за дверей кабинета раздался громкий приглушенный звук разбившейся посуды. Вновь прибывшие соискатели, ожидающие приема, беспокойно уставились в дверь будто гадая, что случилось, и только Коля со значением глядя по сторонам, аккуратно убрал бумагу за пазуху и вышел за дверь, будучи уверенным, что это разбился тот самый каменный стакан.
Кстати, когда несколько дней спустя Коля вышел на свою первую рабочую смену, он вспоминал этот стакан несколько раз на дню и никак не мог объяснить почему он не идет у него из головы. По этому поводу он рассуждал и спорил с двумя частями собственной личности:
«Почему он просто каменный? Если это сувенир, его должны были украсить узором или металлическим кантиком…» – предполагала одна его часть, отвечающая за рассудительность. «Ну да конечно, а если добавить золотых полос по контуру и прибавить дарственную надпись – чисто надгробье получится, или урна для праха!» – протестовала другая часть психики, которую Коля никому не показывал, ведь и сам признавал ее с большим трудом. Вообще вместе с мыслями о этой части собственного сознания к Николаю невольно приходили мысли о шизофрении, но и тут было все не слава богу, ведь еще в детстве психиатр у которого он проходил обследование, четко объяснил ему, что с его уровнем интроверсии шизофрения ему не в коем случае не грозит. Причиной как будто могла быть его внимательность к каждой своей субличности, а, следовательно, невозможность хоть какой-то из них развиться в нечто самостоятельное и бесконтрольное. «Пограничное расстройство – пожалуйста! Паранойя, навязчивые идеи, неврозы и обсессивно-компульсивное расстройство вообще – сколько угодно! Но тот вид шизофрении, при котором вы перестаете контролировать поведение части собственной личности, как отдельного сознания, не ваш случай! – говорил врач». В общем-то можно сказать, что раздвоение личности Коле запретили, хотя врач, который это проделал не особенно отличался вниманием, очевидно пил и не внушал доверия в остальном. Коля как-то слышал, как про него говорили будто, он лечил аутистов галапередолом. И он бы не понял ни слова если бы, ни некто компетентный разъяснивший подобное на простом примере: «Это все равно, что лечить мигрень с помощью удара молотком по пальцу – кратковременное отвлечение организма от приступа, но побочный эффект в виде множественных переломов, а в конце концов все та же самая мигрень!». В общем Колина голова обыкновенно была переполнена хламом, который претендовал на знания чуть ли не энциклопедической глубины и точности.
– Колян, ты меня слушаешь? – рявкнул охранник Саша, вырвав тем самым Колю из размышлений. Саша осуждающе смотрел в растерянное лицо Коли и непонятно от чего негодовал сильнее: от его невнятного вида или того факта, что их общий начальник поручил натаскивать Колю именно ему.
– Да! – осматриваясь включился Коля.
– Я говорю – тут главное интуиция! – очевидно повторяя фразу, произнес Саша. – Всех подряд вязать не будешь – магазин, как
