он. – Это коньяк. Приходится иметь для нервных свидетелей и не в меру чувствительных консультантов.
Руднев послушно отхлебнул.
– Готовы?
Дмитрий Николаевич вытерпел экзекуцию стоически.
– Красота! – похвалил свою работу Дягилев. – Швы у меня всегда хорошо получались, ещё в университете… Может, вам еще коньяку?
Руднев отказываться не стал.
Пока доктор его перевязывал, вернулись околоточный с полицейским. В проулке они нашли склянку с каким-то белым порошком.
– Как думаете, доктор, что это? – спросил спустившийся вниз и уже остывший Анатолий Витальевич.
– Я не цыганка, чтобы угадывать, – раздраженно ответил Дягилев. – Проведу анализ, отвечу.
В течение следующего часа из доходного дома увезли тело погибшего коммерсанта, младший агент и околоточный опросили всех жильцов, а Терентьев с Рудневым облазили всё место преступления в поисках хоть каких-нибудь улик. Усилия их были тщетны, ничего кроме подсохших и полузатоптанных влажных следов на полу они не нашли, да и те уже раскисли настолько, что ни размер обуви, ни её особенностей понять было невозможно.
– Опять мы с пустыми руками, – констатировал Анатолий Витальевич.
– Ну, не совсем, – возразил ему Руднев. – Мы нашли склянку с порошком, и мне удалось увидеть преступника. Кстати, Прасковья описала его довольно точно. Только это был грим.
– Грим?! – изумился сыщик. – С чего вы это взяли?
– Ну, Анатолий Витальевич, я лица вижу профессионально и точно различаю, когда лицо живое, а когда загримировано… Не знаю, как вам объяснить…
– Ладно, верю вам на слово. Значит получается, мы и лица его не знаем?
– Я попробую нарисовать, как бы он мог выглядеть без грима, но это будет гипотеза.
– Анатолий Витальевич! – окликнул сыскного надзирателя вошедший в квартиру убитого околоточный.
– Этот день когда-нибудь кончится? – тихо простонал Терентьев. – Что там ещё?
– К вам вестовой от обер-полицмейстера.
В тот же момент в дверь вошел бравый адъютант, гладкий да румяный, и одетый словно с картинки.
– Ваше высокоблагородие! – звонко отчеканил он. – Вам пакет от их превосходительства…
Терентьев выдернул из рук рафинированного адъютанта конверт, распечатал и прочёл.
– Мне предписано явиться через два часа на экстренное совещание к обер-полицмейстеру, – произнёс Анатолий Витальевич. – Вам, Дмитрий Николаевич, велено прийти вместе со мной… Передайте его превосходительству, что мы будем! – сыскной надзиратель так свирепо свернул глазами на адъютанта, что того как ветром сдуло.
– Мне нужно заехать домой и переодеться, – заметил Руднев с неожиданной сговорчивостью. – Я же не могу в таком виде к обер-полицмейстеру явиться.
Ему отчаянно никуда не хотелось ехать, но, чтобы хоть как-то поддержать Терентьева, подавать виду он не смел.
Они
