о происшествии на автодороге, ведущей от центра города к дому Энн Портер.
Всё тот же ужасный почерк: грудная клетка Стивена Кроуна сверху донизу рассечена четырьмя параллельными бороздами. На лице погибшего застыло выражение неописуемого ужаса.
Нос к носу, глаза в глаза
…потусторонний мир накладывается на земную реальность, обнаруживая другое измерение, откуда средневековый кошмар смотрит нам прямо в лицо.
Михаил Жаровский «Философия смерти»
Из пелены густого тумана на церковного сторожа Никадимовича выдвинулось круглое лицо размером с гимнастический обруч и зависло на высоте полутора метров.
Застыли оба: нос к носу, глаза в глаза.
Как интересно жить!
Сколько любопытного вокруг!
И как хочется увидеть и познать всё необычное! Чем необычнее, тем лучше! Поэтому очень любил Савка сказки на ночь. Особенно страшные-престрашные!
– Мамка! Сказку мне страшную расскажи! – просил всегда Савка мамку перед тем, как уснуть.
Иногда так и засыпал под завораживающие видения, навеваемые мамкиными сказками, не дослушав всего до конца. И снились тогда Савке эти сказки с иными продолжениями и концами.
Загадочны утренние туманы!
Что в них таится?
Какими чудесами наполнены их задумчивые глубины?
Савка с ненасытным любопытством всматривается в милые сердцу пейзажи. Дорога к озеру, к тому месту, где с вечера притоплен у берега марлевый мешочек с рыбными лакомствами, неожиданно раздваивается.
Чудеса!
Савка исходил эти места вдоль и поперёк, поэтому точно знает, что не раздваивается тут эта дорога.
В чём же дело?
Любопытство, как всегда, берёт верх. Савка сворачивает со своего пути на ту дорогу, которой не было раньше и не должно быть теперь.
Куда она приведёт?
Впереди, метрах в двадцати перед собой, Савка видит какой-то шарик: колобок – не колобок, просто пузырь. Катится этот пузырь в попутном с Савкой направлении, подпрыгивает на кочках, будто радуется чему-то. Попадается ему навстречу кошка. Пузырь глотает её, раздувается, но всё также легко продолжает катиться дальше.
А дальше – ещё чудеснее.
И страшнее…
Походя, глотает пузырь всё, что попадается ему на пути и раздувается, чтобы вместить в себя всё проглоченное: телёнка, мужика с лошадью и телегой, церковку с колокольней…
Как хорошо, что это был всего лишь сон!
Как странно, что этот сон снился Савке и в раннем детстве, и в отрочестве, и в юности, и даже теперь вдруг приснился, в поздней-припоздней старости.
«Неужели опять задремал? Тоже мне, „бдительный“ сторож небогатого церковного имущества!», – устыдился Савва Никадимович.
Досадливо кряхтя, он встал на ноги,
