и вся, что от его чар не может устоять ни дурнушка, ни красавица, только с первой потребуется гораздо меньше возни: ведь она и так уже счастлива до обморока только оттого, что он просто стоит рядом с ней. Понять, чего именно в тот момент было нужно Саньку от Любаши, у неё просто не хватило опыта, да и чувства затмевали разум. Он, такой красивый и знаменитый на всю округу донжуан, танцевал именно с ней, а не с Наташкой из 10 «А», за которой пытались ухаживать все местные мальчишки, но, как правило, получали отказ. В её голове уже нарисовалась картинка, как она стоит напротив дверей ЗАГСа в красивом свадебном платье и фате, её поздравляют подружки и многочисленные родственники, а на тонком пальчике красуется золотое колечко. Она пойдёт работать на завод, через некоторое время им дадут отдельную квартиру, Санёк тоже образумится и закончит заниматься сомнительными делишками, слухи о которых ходили не только по их микрорайону, но и городку, в котором они жили.
Танец закончился быстро: Любаша была как будто в тумане, поэтому время пролетело незаметно. Вечер подходил к концу, а ей так хотелось подольше побыть рядом с ним, ведь от него веяло такой силой и смелостью, такой решительностью и бесконечным обаянием. Поэтому, когда Санёк предложил проводить её до дома, от переизбытка чувств она не сразу поверила в услышанное и восприняла эту информацию как манну небесную. К дому они шли неторопливо, он много шутил. От внезапно свалившегося счастья Люба душой как будто бы оторвалась от своего тела, вознеслась в небо и наблюдала за всем происходящим с высоты. Эта же душа и стала первой и последней свидетельницей того, что произошло с ней потом: вот они заходят в подъезд, вот он предлагает ей полюбоваться на ночное небо с крыши их старенького дома. Вот они поднимаются, вот он обнимает её за плечи, потом за талию, потом укладывает на пол… Она даже не сопротивлялась, хотя прекрасно понимала, что именно произойдёт в следующую минуту, было полное ощущение того, что это происходит не с ней. За несколько минут она перенеслась из детской жизни во взрослую, хотя совершенно этого не хотела и не была к этому готова. Почему не закричала и не позвала на помощь, она и сама не поняла. Потом она тихо поднялась, тихо отряхнулась, тихо поправила на себе одежду, тихо зашла в свою квартиру и тихо, чтобы не привлекать постороннего внимания, легла в кровать. В голове крутилась фраза, сказанная Саньком напоследок: «Не маленькая, сама должна была всё понимать, вздумаешь ментам настучать – убью!»
Жаловаться она не собиралась, просто пребывала некоторое время как в тумане. Рассказывать о случившемся матери было бессмысленно: та бы её лишь отругала за то, что шляется по ночам непонятно где и непонятно с кем. И к слову сказать, её родной брат был хорошим приятелем Санька, они вместе решали какие-то вопросы, забивали какие-то стрелки, и брат просто сказал бы, что, мол, тебе повезло, что такой крутой пацан
