Эти все содержат лауретсульфат натрия.
– Лаурет что?
– Ну, знаешь, такое вещество, из-за которого у тебя на голове начинается зуд. Мы же не хотим, чтобы у тебя всё опять стало шелушиться.
Ах, это.
Мама сильно переживает о том, как я выгляжу. Она постоянно мне твердит, как надо себя вести и что первое впечатление много значит. Папа говорит ровно обратное. По его словам, главное – мозги, а не то, как ты выглядишь. Но он школьный учитель. А школьному учителю сказать такое – как нечего делать.
У меня была возможность понять, что папа от мамы реально недалеко ушел. Как-то он рассказывал мне историю своего знакомства с мамой. Начал с того, что увидел ее в баре, с копной мягких светлых волос, со сверкающими голубыми глазами, и тут же понял, что ему необходимо с ней поговорить. Она еще и рта не раскрыла, а ему уже было необходимо поговорить с ней. Я спросила: «А если бы мама оказалась страшилищем в бородавках, с большим крючковатым носом и кривыми зубами, ты бы всё равно хотел с ней поговорить?» Он засуетился и сменил тему.
Мама сворачивает с тележкой к ряду с туалетной бумагой и изучает стеллаж с какашечными билетиками (это мой брат Роун так их называет). Раздумывает, какие купить по выгодной цене. Я наклоняюсь и чешу лодыжку. Мама толкает меня локтем. Раньше она била меня по рукам, но теперь перестала. Когда я была маленькой, мама коротко обстригала мне ногти и упаковывала мои руки в варежки. Я теперь старше – пожалуй, она не сможет уже так просто меня связать.
Мы направляемся к рядам с молочной продукцией. Мама хватает упаковку йогуртов и несколько кусков сыра. У молочной витрины стоит высокая девчонка с темными кудрявыми волосами и длинными загорелыми ногами и изучает упаковку взбитых сливок. Она смотрит на меня.
Я знаю, что слишком таращусь. Но… Как бы я хотела такие ноги!
Девчонка ставит упаковку со сливками обратно на полку.
– Клевые кроссовки. – Она подходит ближе, чтобы рассмотреть мои «адидасы».
На одной ноге у меня розовые шнурки, на другой – зеленые. В Брокен-Хилл у всех были такие.
– Они просто бомба.
Я улыбаюсь.
– Спасибо. Они новые.
Мама тут же влезает:
– Я миссис Бэклер. Приятно познакомиться.
Девчонка смотрит на маму так, будто та заговорила с ней на суахили, и засовывает руки в карманы.
Мама нервно хихикает.
– Это моя дочь Саман… То есть Эс Джей. Мы недавно переехали из Брокен-Хилла.
– Я знаю вас, – спокойно сообщает девушка. Мама моргает. – Мой дядя Барри – риелтор. Вы въехали в учительский дом на берегу. Вид на океан, кухня-студия, воздушное канальное отопление, три спальни плюс кабинет, гараж на две машины.
У мамы отпала челюсть.
– Э-э-э, да, всё верно, – заикается она.
Девчонка поворачивается ко мне.
– Оливия Хамфрис. Все
