отношении матери к дочери, у которой единственным защитником от матери был отец, выполняла терапевтическую функцию. Девочка верила, что, читая эту сказку, отец не только почувствует ее состояние, но и укрепит в ней веру и окажет поддержку. Однако, услышав взрыв его смеха в ответ на свои слезы, она ощутила, как грубо он растоптал ее веру. Она превратилась в ту маленькую девочку, последняя спичка которой погасла вместе с взрывом отцовского смеха. Ужас еще более усугубился с появлением матери, которая надавала ей шлепков, приговаривая: «Не позволю, чтобы моя дочь выросла плаксой».
Такие травмирующие эпизоды часто повторялись в ее близких отношениях. Попадая под власть волшебного мира безграничной близости, она сразу предчувствовала мертвящее дуновение, которое должно было разлучить ее с волшебником и со своим телом, застывшим в невыраженных эмоциях. Уже погрузившись в бессознательное, она просто исчезла под шлепками матери. Эта травма позже стала проявляться в бессознательном создании ситуаций, где она манипулировала мужчинами с тем, чтобы впоследствии пережить их предательство. Еда и секс стали для нее той самой коробкой спичек, опустошив которую она умерла бы голодной смертью. Она ела и занималась любовью, стараясь заполнить вакуум – свое травмированное тело, которое из-за ее отчуждения всегда оставалось пустым.
Юлия сбросила лишний вес, а затем стала посещать сессии, на которых работала над установлением связи между душой и телом. На этих сессиях ей пришлось столкнуться со своей уязвимостью, когда полнота уже исчезла и появился ужас, что ее бросит любимый мужчина. Ей неоднократно снился сон, в котором возникал образ привлекательного мужчины в накинутом на плечи развевающемся черном плаще и широкополой шляпе – образ волшебника, который имел власть давать или отнимать жизнь. В следующем сне это был обожаемый ею отец, которому она старалась доставить удовольствие. Он же считал, что она сама виновата в том, какой стала. Детские отношения, поддерживавшие в ней жизнь, сейчас предстали для нее в ином свете. Проекция, которую она направляла на мужчин, опять возвратилась к ней.
Я присутствую на судебном процессе. Суд происходит в моей церкви. Мой отец – судья на кафедре. Я приговорена. Приговор неизбежен. Знаю, меня признают виновной в том, какой я стала. Я стою сохраняя достоинство перед отцом-судьей, но испытываю ужас, так как слышу лай голодных псов во дворе на кладбище и понимаю, что в наказание за мое преступление меня швырнут им на растерзание.
В этом сновидении мы можем увидеть, как отец, пусть даже совершенно бессознательно, предает свою дочь. Будучи уверенной в том, что он понимает ее сочувствие к покинутой всеми девочке из сказки, Юлия сразу отстранилась от него эмоционально, замкнулась в себе, когда он расхохотался при виде ее слез. Ее чувства были вытеснены в ее тело, которое символически трансформировалось в ужасных собак, угрожающих растерзать ее столь же яростно, как она сама накидывалась на еду.
