тапочки и, вынув из своего разрисованного трогательными мордочками панд рюкзака папку с бумагами, без приглашения прошел в квартиру. Он сгорел бы как спичка, если бы глаза человеческие обладали убийственным свойством сжигать негодяев. Но первый в истории акт, достойный войти в книгу Гиннесса, все же состоялся. Хозяйка дала ангелу хлесткую пощечину.
Последствия могли стать катастрофическими. В воздух взметнулось облачко белой пудры, и вместо щеки мгновенно образовался рваный провал в темноту, словно в черную дыру, где сверкали холодные искорки звезд, подхваченные солнечным ветром и космическим вращением.
Два столовых прибора, звеня вилками и ложками, были сметены со стола могучей силой, которая на лету корежа металл как пластилин и хрустя керамикой, перемолола их в своей мясорубке, – и исчезли в дыре. Ближайший к черной дыре стул взлетел в воздух и устремился за ними. Удар пришелся в лицо, рыжий клоун попятился. Стул ушел ножкой в щеку, и его разломило пополам. Обломки унеслись в сверкающую темноту. Прилипшую к лицу спинку стула с половинкой сиденья клоун рывком оторвал от себя и припечатал дыру ладонью. Вихрь утих. Весь пол был усеян мелкими бытовыми предметами.
Крепко зажав папку под мышкой, клоун вынул свободной рукой из кармана затасканного пиджачка банку с гримом и пудрой и спокойно восстановил мировое равновесие. Затем открыл дверь в смежную комнату и постоял несколько секунд на пороге, внимательно глядя внутрь. Воздержавшись от комментариев, прикрыл плотно дверь, вернулся к столу и зашуршал бумагами.
– Что, по-вашему, значат слова «воскресить сына», которые вписаны в этот документ? – язвительно спросил он, обращаясь в пустоту. Голос дрожал, в тоне сквозила детская обида. – Где второй экземпляр, который я вам оставил, стесняюсь спросить. Вы им подтерлись, даже не читая?
Ответом ему послужила молчаливая вспышка ненависти, потом их глаза привычно потухли. Ни слов упрека, ни жалоб. Ничто не могло вывести их из оцепенения, которое все принимали за смирение и безучастность. Одной бедой стало больше? А могло быть иначе? Другого они и не ждали, но все равно бы попытались.
– Я воскресил вашего сына после долгих месяцев погребения. Сохранил ему ясность ума и все воспоминания, кроме самой смерти, разумеется, но вы представляете, во что превращается в могиле человеческая плоть? Ваше счастье, что мертвецы почти перестали гнить в земле и не подтачиваются червями из-за особенностей нынешнего модифицированного питания. Да, роговица глаз высохла и все такое прочее, но остальное может со временем регенерировать, а времени у него достаточно. В особых условиях договора я прописал вашему мальчику защиту от несчастий и отменное здоровье. Того, что с ним случилось и привело к гибели, больше не случится. Он стал неуязвимым.
Мать разрыдалась. Три дня она держалась святым духом.
– Мы хотели не этого, – возразил отец, хватая ртом воздух. – Нам нужен наш сын, а не это… чудище.
– Вы неблагодарны. Это ваш сын и вы это знаете.
– Это
