менее… Ты, лично ты, видишь в ней что-то эльфийской?
Лиганс, не задумываясь, ответил:
– Внешность Келедис.
– Я не заметил ни заостренных ушей, ни мраморной кожи моей сестры, не блестящих глаз. Пока она всего лишь человек. Но я не хочу, чтобы ты думал, что это просто совпадение.
– На самом деле я думал, что это просто какая-то ошибка. – Лиганс нервно усмехнулся. – Я не могу поверить, что Келедис… Что она была с человеком. Но даже если бы это произошло, то она наложила бы заклятие, чтобы это дитя не появилось на свет. Я знаю, что сейчас уже бессмысленно это обсуждать, и я не хочу говорить, что будто бы желаю, чтобы Кейтлин не рождалась, просто… Я хочу понять, почему так произошло. Но то, что Кейт не поддалась гипнозу, сразу втоптало мои мечты о совпадении в грязь.
– Келедис многие годы жила в не самых благонравных местах. Да и сейчас, наверное, тоже. Всем нам свойственно подстраиваться под окружающую обстановку. – задумчиво произнес король. – Но сейчас остается только ждать письмо от моей сестры. Она ведь позаботилась о том, чтобы никто не смог её найти. Наверняка, она сейчас представляется под другим именем. Когда письмо перейдет через десятки рук и, наконец, попадет к нам, мы узнаем хоть какую-ту правду. Если, конечно, Келедис не решиться окончательно залечь на дно. Друг мой, она ведь может испугаться своего разоблачения и вовсе не явится.
Лиганс тяжело вздохнул:
– Это всё – полное безумие.
– Я прекрасно понимаю тебя. – произнес Фебрис. – Мои заботы о сбежавшей сестре и больном брате, перекликаются с тем, что нужно постоянно переживать о состоянии королевства каждый Эйрин день. Поля стали приносить на редкость мало урожая, скот вечно болеет. Остаётся надеяться лишь на то, что маги смогут хоть как-то исправить положение, иначе Тедвигу придется несладко.
– Ты ведь знаешь, что всегда можешь на нас положиться. Драйдарис процветает с каждым днем; мы будем только рады помочь соседям.
Фебрис благодарно улыбнулся. Он понимал, что какое бы им не владело чувство гордости, никому не будет хорошо, если королевство начнет разоряться.
Но даже подобная новость не вызвала у Лиганса должного волнения. Сейчас он мог думать только о Келедис. Эльф не знал, когда ему удастся смириться с произошедшим, из-за чего чувствовал себя полным глупцом. Ведь за эти злосчастные сто лет он никак не участвовал в жизни возлюбленной, не имел возможности ни поговорить с ней, ни увидеть её. Она находилась в полной недосягаемости, Тента знает где и с кем. Имеет Лиганс право её осуждать? Пусть эльфы и не сильно замечали течение времени, а к «человеческому» возрасту парня прибавилось чуть больше трех лет, это не отменяло того факта, что по общим меркам прошел целый век.
Так, с огромным грузом, тянущим душу ко дну, Лиганс молча прошел мимо проводника, уперев взгляд в пол. Шел эльф довольно быстро, что бедный Иниг никак не мог за ним поспеть, хотя сам тоже был крайне высок. Но принц не обращал на это никакого внимания,
