о своей профессии в виде преподавания литературы в средней школе, потому как их вечер совсем не собирался заканчиваться и парням хотелось запоминающегося продолжения, какое бы можно было рассказать таким же не столь одаренным и первобытным дружкам по выходе отсюда. Обняв меня за шею, мне в добровольно-принудительной форме предложили читать стихи!
Далее все начало разворачиваться очень быстро и совсем в неблагоприятных событиях. Второй пьянющий верзила, не желая отставать от своего товарища, улегшись поудобней на койку, со всего размаха подкинул ногой лежащего на втором ярусе того худенького паренька, явно не ожидавшего такого подарка судьбы снизу. Бедолага чуть не впечатался в потолок, а затем не свалился со второго яруса, что, конечно, не могло не вызвать волну сумасшедшего смеха наших «сокамерников».
Далее целый час мне пришлось слушать крайне утомительные и плохо пахнущие шутки из их тюремной жизни и о том, как они развлекались по выходе оттуда. Когда все же они закончились, то их внимание снова оказалось на нас. Тот, который называл себя Танком, вспоминал, как в школе издевался над своим учителем и ненавидел всю систему образования, считая это все крайне никчемным занятием. Молчаливо глотая все это, я все больше ощущал, как градус алкоголя и напряжения с каждой минутой нарастал в этой комнате. И вскоре задиристые слова перешли в распускание рук. Уже буквально через полчаса нас повалили с кроватей, дав еще при этом по оплеухе и заставив дышать пылью с пола. Больше всего доставалось Меиру, потому как из-за монотонного некоренного акцента его посчитали служителем еврейской религиозной общины, что крайне усугубило его положение здесь. В коридоре же при этой перебранке начал также создаваться шум из-за негодования женщин, обсуждающих их поведение. Лица мужского пола, к сожалению, из-за боязни оказаться на нашем месте могли лишь наблюдать, не встревая и не переча двум мастодонтам, превосходившим всех в своем физическом развитии и отстававшим не пару веков в умственном.
– Ну что, заморыши, какие будут предложения, как будем исправлять ситуацию? – начал Танк, устрашающе рыча мне в затылок. Мы же при этом находились уже лицом к стенке, как шкодливые котята.
– Так, так, значит, стихи читать мы отказываемся, поддерживать правильную беседу – тоже, – продолжил Бита, заломив при этом одну руку Меира, чтобы тот испытал побольше боли и сломался. – Значит, ты, кучерявый жидяра, организуешь нам поляну, и не да-а-ай Бог она нам не понравится, – он дико заржал и в подтверждение своих слов еще раз прошелся по его почкам. – Понял, ты меня понял?!
В коридоре раздался шум от сапог и женские возгласы, которым я, будучи в сильнейшем оцепенении, не придал значения, но краем глаза заметил, что Меир при этом как будто ожил и, переведя дыхание, выпалил то, от чего у меня помутнело в глазах:
– Я думаю, ты сгоняешь на ржавом Т-34 нам с дедком за пивом и мы обо всем забудем… ну, по крайней мере постараемся.
Тех
