любил. Жаль, что он рано умер. У него была больная печень. Если б он воспитывал Джошуа, тот был бы совсем иным. Но после смерти второго мужа я снова осталась без денег, да ещё в чужой стране, и мне ничего не оставалось, как отдать его родственникам мужа. Они были неприятными людьми, но могли дать ему образование. Меня они не жаловали. И я задыхалась в их доме, потому ушла и скоро вышла замуж за Десмонда…
– Это дедушка Чарли, – вставила Вэлери.
– Он показался мне похожим на Аурильо, – несколько меланхолично продолжала виконтесса. – Он обещал мне, что мы заберём Джошуа, но всё оттягивал. А потом родился Перси. И я поняла, что Десмонд никогда не позволит сыну лавочника жить рядом с его наследником. Оба моих сына меня разочаровали, но у меня есть мои внуки, – она взглянула на Вэлери и улыбнулась. – Я знаю, моя девочка, что тебе несладко приходилось в той школе, но теперь ты понимаешь, что с отцом тебе было бы хуже. Это я настояла, чтоб он отправил тебя туда. Если хочешь, можешь сердиться на меня за это.
– Мне не за что сердиться на тебя, – покачала головой Вэлери. – Мне было там совсем не так плохо. Я много читала, и много мечтала. Думаю, что с папой у меня не было бы ни того, ни другого.
– Я оставлю всё, что у меня есть, своей внучке, – проговорила виконтесса, взглянув на тётю Роззи. – Это совсем немного, но вполне приличные драгоценности. Я уже написала завещание.
– И вы ничего не оставите внуку, миледи? – удивилась тётя Роззи. – Он так заботится о вас.
– Вы могли бы звать меня Долли, – в несколько просительной манере произнесла та, – все друзья зовут меня Долли. Моё имя Долорес, но это слишком вычурно для Англии. А что до наследства, то Чарли получил наследство от своих родителей, он обеспечен. К тому же заботясь обо мне, он ведёт себя так, как и должен вести себя мужчина. Странно, что не все в Англии это понимают. Но в Испании мужчины всегда заботятся не только о своих жёнах и детях, но и о матерях и бабушках. Это их долг. И Чарли это понимает. Да и зачем ему женские побрякушки? Женское наследство должно достаться женщине, поэтому я всё оставлю Вэлери. По крайней мере, ей будет, в чём появиться на людях.
– Может, тебе стоит прилечь? – спросила Вэлери, склонившись к бабушке. – До обеда ещё несколько часов. Съедутся гости, возможно, мы засидимся допоздна.
– Да, – леди Бринзби-Ашер поднялась, опираясь на руку внучки. – Мне лучше прилечь и немного отдохнуть. Или нет, я посижу в кресле у камина. В моей комнате красивый старинный камин и уютное кресло.
Они ушли, а я задумчиво посмотрела на мужа.
– О чём думаешь? – спросил он.
– О том, как мне повезло с мужем, не то, что этой бедняжке, – призналась я.
– Первого мужа она любила, – заметила Дэбби. – Как красиво она о нём сказала, что он был замешан на оливках с жасмином, или что-то вроде этого.
– Это из стихотворения испанского поэта Федерико Гарсиа Лорки,
